Какие бы ветра не дули...

Почему молодежь приходит в геологическую науку и почему уходит? Кто они – те, кто остаются и работают? Как им живется? Что их волнует? На эти темы размышляют молодые сотрудники Института геологии и геохимии УрО РАН.

Последнее десятилетие, ознаменовавшееся переходом к рыночной экономике и перевернувшее жизнь всего нашего государства, обернулось поистине тяжелыми последствиями для институтов Российской академии наук. Научные учреждения геологического профиля оказались в новых условиях особенно уязвимы — массовый отток квалифицированных кадров в коммерческие структуры усугубился еще и критическим положением всей геологической отрасли, с которой на протяжении многих лет была неразрывно связана деятельность исследовательских институтов. Естественным следствием этого стало практически полное исчезновение интереса у будущих молодых специалистов к геологии как к потенциальной профессии.

Казалось бы, в сложившейся обстановке для человека, получившего высшее образование, выбор между наукой и коммерческой деятельностью вполне очевиден. И не случайно средний возраст сотрудников НИИ сегодня перевалил за 50 лет. Тем временем определенный процент молодых кадров все-таки остается в научных учреждениях и наш институт (Институт геологии и геохимии УрО РАН) не исключение. Чем же руководствуется поступающая на работу в институт геологии молодежь, что заставляет вчерашних студентов остаться в науке и связать с ней свои перспективы, несмотря на доступность гораздо более «денежных» и легких альтернатив?

Новое поколение 

Все молодые сотрудники Института геологии и геохимии — выпускники Уральской государственной горно-геологической академии (УГГГА). Большинство из них поступали в этот вуз, следуя возникшему с детских лет интересу к геологии: многие в школьные годы посещали геологические кружки, участвовали в юношеских геологических экспедициях, не говоря уже об обязательном коллекционировании минералов. В студенческие годы будущие сотрудники института имели возможность проходить практику в составе научных лабораторий, что, вероятно, поддерживало интерес к исследовательской деятельности и позволяло реализовать его в виде законченного научного продукта — публикаций в специализированных журналах и выступлений на различных научных конференциях. Неудивительно, что студенты, прошедшие такую школу, превратившие свою увлеченность в профессиональную подготовку, по окончании УГГГА без всяких сомнений поступали на работу в Институт геологии и геохимии.

С другой стороны, подобно поступающим в вузы лишь с целью получения документа о высшем образовании, в наш институт попадали «охотники» за кандидатскими дипломами, надеявшиеся быстро и без усилий защитить диссертацию (общеизвестно, что в коммерческих кругах ученая степень служит достойным украшением визитной карточки). В итоге на сегодняшний день из десяти поступающих в аспирантуру института только двое доводят свою работу до защиты и, естественно, надолго остаются здесь, продолжая свою научную деятельность. Остальные же, осознав невозможность легкого достижения цели, навсегда уходят из науки. Что же касается аспирантов, пришедших в институт по призванию, то их усилия, как правило, вознаграждаются: через 3–4 года после поступления в аспирантуру большинство из них становится кандидатами наук.

На данный момент среди сотрудников института, закончивших УГГГА после 1995 года, две трети уже защитили диссертации, у остальных же они «на выходе». Более того, в последние три года наметилась очевидная положительная динамика: если в конце 90-х на 1–2 года приходилась лишь одна защита аспиранта-выпускника УГГГА, то начиная с 2001 года количество защищенных кандидатских диссертаций удвоилось и продолжает расти.          

Кто молодой?

Прежде чем продолжить разговор о молодых ученых, сделаем оговорку. Что значит слово «молодой» в понимании геолога? Молодой — это тот, кто способен пройти без устали 40 километров по тайге? Или тот, кто неутомимо пляшет на празднике и участвует в «капустниках»? Генерирует новые идеи, работает по многим темам, способен подготовить материал для участия в нескольких конференция сразу? Если учитывать эти качества, то среди сегодняшних геологов-исследователей других людей просто нет. Не осталось тех, кто ведет пассивную жизнь, медленно мыслит, неторопливо двигается.  Можно заявить с уверенностью: в институте геологии молоды все! Душой, во всяком случае…               

Когда же речь заходит о молодости по возрасту, тут-то и начинаются разнотолки. Ну, принято у нас относить к молодым ученым тех, кому до 35 лет. А раньше считали — до 40… Какие победы и достижения могут быть в этом и более молодом возрасте? Кто-то пишет по 20 статей в год и защищает диссертации и проекты, другие кормят престарелых родителей и растят детей... Что считать победами? Нам кажется, те молодые люди, которые успевают решать бытовые проблемы, не оставляя геологию, уже победители. Они (мы) одержали победу над трудностями нашего времени и сделали главный выбор в пользу любимой профессии. А детей, при всем при том, мы еще чем-то кормим. Кстати, если рассуждать о детях. Из 24 (согласно списочному составу) молодых ученых нашего института — в возрасте от 21 до 35 — дети и семьи есть только у семерых. Это, между прочим, показатель общей ситуации в стране…

Анкета

Молодым ученым института была передана анкета, ответы на вопросы которой оказались очень близкими. Вот краткие обобщения.

Сколько лет вы работаете в геологии? От 3 до 16 лет. Большинство — после кружков юных геологов и работы в студенческих научных обществах.

Есть ли у вас для этого возможности, материальная и приборная база? Практически отсутствует для исследований современного уровня.

Хватает ли вам средств, выделяемых институтом на аналитические работы? Практически нет. Часто приходится выкладывать за аналитику собственные деньги, заработанные где-то еще.

Сотрудничаете ли вы с исследователями (или аналитическими лабораториями) из других организаций, в том числе и зарубежными? Сотрудничество осуществляется с немецкими, испанскими, английскими коллегами. В основном это сопоставление объектов сходных геодинамических обстановок, совместные полевые работы, реже — использование аналитических возможностей на взаимовыгодной основе.

Как вы оцениваете общий уровень уральской геологии по сравнению с другими регионами и дальним зарубежьем? По сравнению с дальним зарубежьем и столицами — безусловно, ниже. Порой бывает очень обидно, что, например, московские коллеги, имеющие несравненно более высокую материальную и аналитическую базу, успевают выпустить статьи про уральские объекты раньше нас. И это не от нашей нерасторопности, а от необеспеченности.

Каковы, по вашему мнению, главные проблемы, существующие для молодежи в нашем институте, и возможные пути их решения? Главные проблемы — недостаточная оснащенность института оборудованием и высококлассными кадрами. Они вытекают из недостаточного финансирования. Будет финансирование, будет все. Другие нужные для роста факторы — дружественность обстановки, преемственность поколений, возможности обеспечения литературой  — в нашем институте  находятся на высоком уровне.               

Главный вывод, который может следовать из беседы с молодыми сотрудниками, — желание работать, исследовательский пыл, безусловно, есть. Решение же большинства проблем — не в нашей компетенции. Очень распространена сейчас позиция: нужны деньги на анализы (и просто на жизнь) — поезжай за рубеж. Это, конечно, хорошая школа для повышения профессионального уровня. Но, к сожалению, часто зарубежные коллеги беззастенчиво пользуются нашими мозгами и результатами, обогащая геологию как науку, только, к сожалению, не российскую. А многие из нас, извините, патриоты России и Урала в частности. Сейчас слово «патриот» как-то двояко звучит, но исходная суть у него одна — любовь к Родине. Нам хочется продвигать родную науку и работать в своем крае, разве это плохо?

Познакомимся поближе

Чтобы у читателей сложилось некоторое представление о ком идет речь, коротко расскажем о некоторых наиболее ярких представителях молодого поколения геологической молодежи.

Сергей Прибавкин, старший научный сотрудник лаборатории петрологии магматических формаций, кандидат геолого-минералогических наук с 2000 года. Тема диссертации — «Петрология основных пород в гранитоидах Шарташского и Шабровского массивов». Область научных интересов — минералогия, петрография, геохимия базитов, связанных с известково-щелочными гранитоидами Урала. Ему принадлежат первые находки ультрамафических лампрофиров в пределах Шарташского массива и уникальных субвулканических пород с вкрапленниками эпидота и сфена магматического генезиса. Совместно с докторами геолого-минералогических наук Г.Б. Ферштатером и В.В. Холодновым ведет исследования по петрологии расслоенных массивов Кусинско-Копанской группы на Южном Урале, продуктивных на титано-магнетитовое оруденение. Был занят в четырех проектах РФФИ, ФЦП «Интеграция», региональном гранте Челябинской области, совместном гранте с СО РАН, МАС и персональном молодежном гранте УрО РАН (2002, 2003). Участник совместных российско-испанских экспедиционных работ. Автор около 60 научных работ.

Евгений Шагалов, научный сотрудник, заведующий группой микроанализа лаборатории ФХМИ, кандидат геолого-минералогических наук с 2002 г. Тема диссертации — «Петрология и геохимия пород Сыростанско-Тургоякской группы гранитоидных массивов (Южный Урал)». Занимается минералогией и петрологией гранитоидов зоны Главного Уральского глубинного разлома, разработкой новых методик количественного анализа минералов. В составе группы под руководством Г.Б.Ферштатера участвовал в разработке модели анатексиса в зоне субдукции. Участник трех проектов РФФИ, МАС, ФЦП «Интеграция», регионального гранта Челябинской области, персонального молодежного гранта УрО РАН (2001). Автор 30 научных работ.

Юрий Ерохин,  научный сотрудник лаборатории региональной геологии и геотектоники, заместитель председателя Уральского отделения Минералогического общества РАН. Занимается минералогией и кристаллографией зоны окисления месторождений Среднего Урала. Описал три новых минерала для России — герхардтит, ликазит, девиллин. Основные исследования касаются изучения геологии и петрологии Баженовского офиолитового комплекса. С 2001 года изучает область фундамента Западной Сибири в зоне сочленения с Уральской складчатой системой. Лауреат премии имени академика Л.Д. Шевякова правительства Свердловской области 2002 года. Участвовал в 5 проектах РФФИ, ФЦП «Интеграция», «INTAS», «MinUrals», МАС и персональном молодежном гранте УрО РАН (2001). Один из организаторов двух международных конференций «Чтения А.Н. Заварицкого» (2001, 2002) и зимнего сессионного заседания УрО МО РАН (2001). Автор более 80 научных работ.

Софья Бушарина, научный сотрудник лаборатории радиогеологии, кандидат геолого-минералогических наук с 2003 г. Тема диссертации — «Типохимизм минерало-спутников алмазов Красновишерского района на Северном Урале в связи с проблемой поисков коренных источников алмазов». Продолжает исследования по теме диссертации.

Татьяна Малышкина, младший научный сотрудник лаборатории стратиграфии и палеонтологии, успешно окончила аспирантуру в 2002 г. Тема будущей диссертации — «Стратиграфия и палеонтология ископаемых эласмобранхий палеогеновых отложений Зауралья, Западной Сибири и Тургая». Завершение исследований по этой теме станет, по словам заведующего лабораторией члена-корреспондента РАН Б.И.Чувашова, «заметным событием в истории изучения палеогена данной территории. Полное и подробное описание, изучение коллекционного материала, лично собранных новых данных в известных и новых точках местонахождений, произведенное Т.П.Малышкиной, явится первым палеонтолого-стратиграфическим трудом по данной проблематике». Она принимала участие в реализации нескольких региональных и международных проектов, участник научных экспедиций по изучению ископаемых палеовертебрат в типовых разрезах палеогена Тетической области (полуостров Мангышлак, Приаралье, Узбекистан, юг Англии). Автор более 10 научных работ.

Ольга Погромская, старший научный сотрудник  лаборатории региональной геологии и геотектоники, кандидат геолого-минералогических наук с 2000 г. Тема диссертации —  «Литобиомикрофации карбонатных пород верхнего девона Среднего и Южного Урала». В составе группы исследователей вела работу по международной программе «Палеозойские карбонаты Урала», которая выполнялась совместно с Французской нефтяной компанией Эльф-Акитэн. Результаты исследований имеют научный интерес для восстановления палеогеографии того или иного отрезка геологического времени, а также непосредственное практическое значение для характеристики коллекторских свойств карбонатных отложений, прогноза распространения коллекторов в пространстве при определении перспектив нефтегазоносности. О.Э. Погромской впервые составлен Атлас литобиомикрофаций карбонатных пород Урала. Ольга также изучает взаимосвязь карбонатных пород с терригенными и вулканогенными образованиями. В настоящее время она проводит исследования литологии осадочных комплексов верхнего палеозоя — триаса фундамента Западно-Сибирского мегабассейна, является соавтором ряда геологических карт масштаба 1:500000 фундамента этого региона. О.Э. Погромская опубликовала 24 работы, в том числе, индивидуальную монографию по теме диссертации, которая служит учебным пособием для студентов, изучающих осадочные комплексы.

Мы представили лишь некоторых молодых ученых нашего института. Есть начинающие и те, кто только-только перешагнул условный порог в 35 лет,  например, Елена Волчек, воспитывающая троих (!) сыновей, беззаветно преданная геологии, и, несмотря на горести жизни, защитившая недавно диссертацию на тему «Кислые вулканические комплексы Урала» и продолжающая работать по геохимии аналогичных объектов на Среднем Урале.  Или  авторы этого материала. 

Мы есть, с этим нельзя не считаться. И будем работать, «какие бы ветра ни дули».

Г. Шардакова, 
старший научный сотрудник Института геологии и геохимии УрО РАН,
 кандидат геолого-минералогических наук.
Е. Рахов,
научный сотрудник Института геологии и геохимии УрО РАН, 
кандидат геолого-минералогических наук.
На снимке: молодые сотрудники лабораторий петрологии и ФХМИ в маршруте по Северному Уралу (слева направо): Е. Шагалов, Г. Шардакова, С. Прибавкин, И. Готтман.
Фото Е. Пушкарева