Александр Николаевич Заварицкий и русская петрография
Окончание.
Начало в
предыдущем номере
Велика роль А.Н. Заварицкого в изучении и освоении крупнейшего на Урале железорудного месторождения горы Магнитной. Капитальная трехтомная монография «Гора Магнитная и ее месторождения железных руд» (1922–1927), содержащая образцовое описание геологии района и петрографическую характеристику горных пород, послужила основанием для постановки разведочных работ и проектирования гигантского Магнитогорского металлургического комбината.
Еще
в 1916 г., по заданию Геологического
комитета, А. Н. Заварицкий ознакомился
со всеми известными к тому времени типами
медных месторождений Урала; его
двухтомная монография «Геологический
очерк месторождений медных руд на Урале»
(1927, 1929) внесла много нового в знания об
этих месторождениях и широко
использовалась при поисковых и
разведочных работах. Особое внимание А.Н. Заварицкого
привлекла проблема медноколчеданных
месторождений, изучением которых он
занимался в течение почти всей своей
жизни. Многие авторы считали, что
колчеданные залежи существенно не
отличаются от обычных гидротермальных
месторождений, генетически связанных с
интрузивными комплексами. Однако, в связи
с открытием в 30-х годах на Южном Урале
месторождения Блява, А.Н. Заварицкий
убедительно показал, что колчеданные
залежи связаны с вулканогенными толщами
или с их метаморфическими аналогами. Он
пришел к заключению, что при региональном
метаморфизме наряду с превращением в
сланцы вмещающих пород полностью
перерождаются и колчеданные залежи, с
перераспределением и переотложением
рудного вещества, появлением рудной
вкрапленности во вмещающих породах и т. д.
В свете этих новых представлений стали
понятными многие факты, прежде не
находившие объяснения. Известно, что
вулканическая гипотеза А.Н. Заварицкого
нашла блестящее подтверждение уже в наше
время («черные курильщики» в современных
океанах).
Немало нового внес Александр Николаевич и в изучение золоторудных месторождений (районы Гумбейки и Тогузака), минеральных копей Ильменского заповедника, Бакальских железорудных, Саткинских магнезитовых и других месторождений.
Многолетнее изучение древних вулканических пород позволило А.Н. Заварицкому дать первую схему развития вулканического цикла на Урале (1924). Интерес к палеовулканизму естественно привел его к работе в классических областях современного вулканизма, которая началась в 1931 г. с изучения вулканов Авачи, Козельского и Коряцкого на Камчатке, а с 1939 г. — новейшего вулканизма Армении. Для Камчатки впервые в СССР были изучены газы и минерализация фумарол, установлены характер расположения вулканов и их связь с тектоникой. Эти работы положили начало систематическим вулканологическим исследованиям в СССР. Ближайшей задачей для Камчатской вулканологической станции, организованной в 1934 г., Александр Николаевич считал сейсмическое изучение вулканов. Особое внимание он уделил анализу в то время новых, чрезвычайно важных данных о связи зон глубокофокусных землетрясений с вулканическими островными дугами и глубоководными впадинами. Известно, какое значение придается сейчас этим сейсмофокальным зонам («зонам Беньофа» — возможным зонам субдукции) в глобальных тектонических построениях.
А.Н. Заварицкий оставил заметный след в специфической области науки, где в наше время господствуют сверхточные аналитические методы, — в метеоритике. Фрагменты внеземного вещества из коллекции Академии наук СССР он изучал с присущей ему тщательностью как петрограф. Им дана естественная классификация метеоритов, изучена эволюция структуры хондритов, установлены многие структурные особенности железных метеоритов, в углистом хондрите обнаружена ассоциация низкотемпературных минералов.
Когда я был 20-летним студентом, Александр Николаевич Заварицкий был уже 66-летним академиком. При определенных обстоятельствах я мог бы с ним встретиться, но этого не произошло. Тем не менее, кое-что нас (точнее, меня с ним, а не его со мной) связывает.
В 1925 г. А.Н. Заварицкий, тогда профессор Ленинградского горного института, получил от треста «Уралплатина» средства для организации экспедиции на далекий Полярный Урал, где за 12 лет до этого были открыты грандиозные перидотитовые массивы. В 1932 г. как результат этой экспедиции вышла в свет монография «Перидотитовый массив Рай-Из в Полярном Урале». Едва ли А.Н.Заварицкий, начинавший свой путь к Рай-Изу от «маленького зырянского селения Лобыт-Нанг», мог предполагать, что в конце 40-х годов через горы Полярного Урала, по сквозной долине рек Ельца и Соби, вдоль восточного края Рай-Иза ГУЛАГом МВД в обстановке глубочайшей секретности будет построена железная дорога Сейда-Лабытнанги («Стройка 501»). Министерству геологии СССР было поручено начать геолого-съемочные и поисковые работы на Полярном Урале, бывшем в то время еще «белым пятном». Все работы, имевшие гриф «сов. секретно», выполнялись экспедицией Уральского геологического управления. В эту экспедицию в 1951 г. попал и я, в то время двадцатилетний студент-практикант. Это были героические времена 200-тысячной съемки: классические вьючные партии, без радиосвязи и без средств от комаров. Дипломированных геологов не хватало, поэтому студенты, после некоторой натаски, допускались к ведению самостоятельных маршрутов, чем и были необычайно горды.
Имя А.Н. Заварицкого, которое я слышал, конечно, на лекциях по петрографии у проф. Д.С. Штейнберга, было для меня до этого абстракцией. Но в площадь съемки входил массив Рай-Из, и по этой причине нашим почти единственным и непременным руководством была монография А.Н. Заварицкого. В непогоду я ее читал и перечитывал и знал чуть ли не наизусть, искренне считая, что по-другому природные объекты описывать и не полагается. Так что некоторые маршруты я начинал, основательно подготовившись. Однажды в описанном А.Н. Заварицким каньоне речки Кэрдоман-Шор я зафиксировал факт — сфотографировал большую выразительную глыбу полосатого перидотита. Осенью, рассматривая снимок, я вспомнил, что уже где-то ее видел. И в самом деле — в книге А.Н.Заварицкого был сделанный по фотографии рисунок не просто похожей, а той же самой глыбы. Я подумал, что будет уместным послать снимок автору, но слишком долго собирался это сделать. В июле следующего года, прилетев на полевую базу, мы привезли на борту гидросамолета, кроме сухарей и прочего, пачку относительно свежих газет. В одной из них я увидел траурное объявление о кончине академика А.Н.Заварицкого…
В
последующие 50 лет мне пришлось работать
на разных уральских объектах, в том числе
и на тех, к которым так или иначе имел
отношение А.Н. Заварицкий. И я, как мне
кажется, понял главное: не будучи
профессиональным теоретиком, он твердо
придерживался того принципа, что
петрогенетические выводы должны
вытекать из непосредственного изучения
природных объектов, но не быть, как изящно
выразился однажды акад. М.А. Усов, «кантовским
приспособлением вещей к априорным
категориям нашего петрологического
рассудка». И что у него следует учиться, в
первую очередь, той строгости, с которой
он относился к самой первой, базовой
части работы — к геологическому изучению
объекта. По большому счету, любой геолог
имеет в своем распоряжении только два
источника новой информации — сам объект
и его натуральные фрагменты — образцы
горных пород. Образцы можно перенести на
рабочий стол, анализировать, и в смысле
познания они, конечно, неисчерпаемы. Со
времени А.Н. Заварицкого появилась
масса новых методов, и во многом
приводимые им аналитические данные
устарели или потеряли решающее значение.
В то же время сам природный объект, столь
же неисчерпаемый для исследователя, —
совсем другая категория, его на рабочий
стол не перенесешь, и даже повторное
посещение его не всегда возможно, поэтому
результат (иногда дорогостоящий)
полевого изучения объекта — всего лишь
его отражение в сознании исследователя,
зафиксированное в полевых записях. Это та
фундаментальная основа, на которую
нанизываются все аналитические данные и
от которой в конечном счете зависит
достоверность научных выводов. Здесь
критическое значение имеют личность
исследователя, принципы его подхода к
предмету, его опыт, эрудиция,
достоверность и тщательность наблюдений.
В этом отношении работы А.Н. Заварицкого
до сих пор остаются непревзойденными и
еще долго могут быть предметом
подражания. Не зная его лично, но хорошо
зная его работы, я могу утверждать: в
науке, помимо того, что он был академиком,
он был моралистом в лучшем смысле этого
слова, — исследователем, постоянно
ощущавшим внутреннюю ответственность за
точность и достоверность своих
наблюдений и выводов. Среди наших
современников таких ученых не очень
много.
А. А. Ефимов, доктор геолого-минералогических
наук,
главный научный сотрудник Института
геологии и геохимии УрО РАН
А.Н. Заварицкий у горы Магнитной, 1911 г.
Снимок любезно предоставлен редакции
Л.А. Буториной,
Ильменский заповедник УрО РАН.