Максим Анкудинов (1970 - 2003)
"Пытаюсь говорить за тишину..."

…Он был и чудным, и чудаковатым — знакомясь, перешагивал порог по чести — гостем, а по духу — братом… Казалось, он физически не мог соврать, словчить и умолчать о главном — что прочие нелепым и забавным находят, что считают ерундой и мелочью, а то и бредом явным. А для него и впрямь живой водой был наш «и празднословный, и лукавый»: он не боялся — выше брал октавой, где горек дым, где воля не мила — идя на звук, ловя судьбу на слове… Увы, та оказалась наготове и в тридцать три — дыханье отняла.

…Необратимо это, непреложно. Но чтоб не разминуться безнадежно, самой себе стихи его шепну: «Устал кричать. Оглохнуть невозможно. Пытаюсь говорить за тишину».               

                                                         
*                *                *

Чистый, честный, искренний и очень по-своему «нашенский», уральский поэт Максим Анкудинов родился в Свердловске, вырос в Нижнем Тагиле. Окончил радиотехнический факультет УПИ, работал инженером-электронщиком, жил, любил, искал не «с кем сила», а «в чем правда», говорил, что «стихи пишутся необъяснимо, читаются по чувству долга и служения Богу, а еще все это происходит в надежде пробудить сердца близких людей». Публиковался мало, но «все же»: в журналах и Интернете, на Урале и в Москве, в Италии, Великобритании, Израиле. Автор книг «Парусное небо» (М., 1996), «Ж» (М., 2000), «Урал и вся Россия» (Екатеринбург, 2001), «Пепел клоуна (Челябинск, 2002) и «Весна в большом городе» (Екатеринбург, 2003), изданных ничтожными тиражами. Любил море и корабли, военно-морскую историю знал досконально. Честь и слава Русского флота — для него это были не пустые слова, это было — в сердце. Писал о России, о «городах и весях», о лесных тропинках, железнодорожных разъездах. О повседневном, не картинном, мужестве народа и о растерянности и боли одного человека.

3 декабря 2003 года в Екатеринбурге Максим погиб под колесами автомобиля.

Е. Изварина

419-й км

Маленькая остановка к югу от древнего
города Невьянска, по существу — деревня
Шурала с парусом церкви старинной,
прозрачным воздухом, тенью длинной,

до самой железной дороги, и запад
горящее солнце спрятал в лапы,
Уральский хребет вот-вот позолотится.
...Сколько ни едешь — сердце колотится.

2000 г.

* * *

девочка в кофейном запахе черном
серое небо русское порно
аллея желтого камня скажешь
что камень на хлеб как на ветер намажешь

воды не хватает дрожания пальцев
Нептуна по струнам арфы эоловой
листьев осенних беспутных скитальцев
потерявших дом родину голову

до 2000 г.

* * *

Улыбка ветер снежноглазый
душа  надежда ни к чему
рассказывай любовь рассказывай
а я пойму…

* * *

Твои глаза тогда казались целым
Огромным миром, яблоком синь–спелым,
А лёгкий шаг стучался тихим сердцем,
И всё не верится.

А ты, чуть что, пугаясь, вопрошала,
И тем вопросом — душу воскрешала,
Замёрзшую в обыкновенном дне:
«Ты женишься на мне?»

И я, боясь спугнуть такую фею,
Немел тогда; я и сейчас немею,
Надеясь, что я феи крылья слышу,

И сплю как только можно ночью тише,
Лелея, что в окне, в ночном огне
Мелькнёт рубашка: «.. женишься на мне?»

2001 г.

«И без ума, и в разуме…»

                                                            Г.М.

твоя душа настолько отрешённа
что молнии не трогают тебя
что даже ультрабелая ворона
проносится души не теребя

когда ты пишешь то о чём ты пишешь
когда ты говоришь о чём молчишь
когда молчишь ты никого не слышишь
когда ты любишь ты не говоришь

когда ты говоришь такое скажешь
что не слыхать бы это никогда
когда стреляешь прямо в сердце мажешь
когда ты счастье ты почти беда

когда беда… так счастлив что не знаю
тебя беду по городу бреду
и еду и в дыхании трамвая
я слышу души  родственные льду

2001 г.

* * *

Все люди светлые,
Но только самым тихим посвящаешь
Горькие и нежные стихи…

* * *

     
(25 лет назад умер Василий Шукшин)
Шукшину завидовать не надо,
есть у каждого предел или ворота…
Что не досказал — не досказал.

Светлые глаза ценнее клада,
пусть с зеленым, это же природа,
а ты просто заскочил на бал:

как войдешь, так выйдешь, был недолго,
а останутся — Москва, Самара, Волга,
Дон, Нева — и кровью жил — Урал…

1999 г.

*  *  *

Нас отпоют трамваи, а не люди,
И только тихо ангелы заплачут,
Что больше ничего уже не будет
И больше ничего ничто не значит.

Живи на всех песках Армагеддона –
Песок на снег насыпали в мороз:
По–русски крепко и самовлюблённо –
До полных слёз.

2002 г.

* * *

О Боге
молчаливо

о Боге
торопливо

пока ещё
пока

репейники крапивы
цветы уральской сливы
и облака

2001 г.

Гони на небо

гони на небо
включим фары
на небе греки и татары
и дальний свет

на небе греки и татары
и дальний свет
и звон гитары
и вот нас нет

1999 г.

* * *

У вас так много правил,
Так много заправил,
Что я ваш мир оставил,
Хотя и полюбил,
А может, не оставил,
Хотя и не люблю.
Идёт воскресший Павел
По стёклам и углю…
На бешеной Плотинке,
Где колется тусняк,
Стучат его ботинки,
Хламиду рвёт сквозняк,
Идёт сквозь сигаретный,
Автомобильный дым
В свой град новозаветный,
В московский Третий Рим,
До Лобного на красной,
На царский русский трон —
Сквозь рёв попсы ужасной,
Блатной цветной жаргон…
Его — пинает гопник,
Милиция метёт,
Штрафует на двухсотник,
А он — идёт, идёт…

Май 2003 г.