Россия - Австралия (В гостях у друга)
Читателям «НУ» не надо представлять Ю.А.
Изюмова — нашего давнего автора, всегда готового поделиться с редакцией
своими путевыми заметками. На этот раз в центре его рассказа — не столько
дальние страны, сколько судьбы российских ученых, оказавшихся там.
* * *
…Самолет на Перт вылетал в полночь. Я сидел у иллюминатора, за которым в черном небе ярко горела луна. Верхний свет в салоне потушили, и только впереди на стене, отделяющей экономический класс, светилась карта Юго-Восточной Азии, по которой медленно передвигался силуэт нашего самолета. Он только что отделился от материка, и его движение невозможно было разглядеть, как невозможно увидеть движение часовой стрелки на циферблате.
Мои попутчики мирно уснули. Я полулежал в тесном кресле и думал о причудах
судьбы, неожиданно ведущей меня сейчас в Австралию, не столько о своей —
ведь я был сейчас туристом — сколько о судьбе моих ближайших друзей, чьим
гостем я буду, людей, уезжающих в эту далекую страну, может быть, навсегда.
Как это случилось?
* * *
Когда летом 1962 года я впервые вошел в московскую квартиру Озеровых, их
старшей дочери Ире было семь лет, а младшая Наташа только еще стояла в
кроватке. Вся жизнь их проходила на моих глазах. Будучи в Москве по
нескольку раз в году, я заходил к ним, иногда оставался на несколько дней,
особенно когда мы работали с Русланом над нашей первой книгой.1 Эта
совместная работа скоро переросла в большую дружбу, и мы постоянно
встречались — в Москве, в поездках на конференции по всей стране и у меня в
Свердловске. Потом, спустя много лет, мы написали еще одну книгу, вместе
получили Государственную Премию СССР за работы по магнитной нейтронографии.
Не только общие научные интересы и работа над книгами связывала нас, но и
чисто человеческие привязанности. Несколько раз мы проводили вместе
длительные летние отпуска в экзотических местах нашей великой страны — на
Тянь-Шане, Кавказе, Урале в горных и лодочных походах. С нами всегда были
его подросшие дочери. На моих глазах у них появились мальчики, а потом мужья
и дети. Для меня всякий приезд в Москву означал прежде всего встречу с
семейством Озеровых. Если девочек не было, всегда с Русланом была его
преданная жена. Я звал ее Лизавета.
Последние годы с девочками виделся редко, у них давно была своя жизнь, и часто их не было в Москве, но Руслан и Лизавета практически всегда дома. Правда, в последние два года они подолгу жили в Австралии, и вот теперь в очередной раз улетали туда по крайней мере на год, пока действительна их годовая виза. Мне трудно и больно представить, что я приеду в Москву — а никого из Озеровых там не будет, и в их доме, где все мне известно до мелочей, живут другие люди. Как это получилось?
Все началось, конечно, с перестройки, открывшей контакты и пути в другие страны и континенты. В то трудное начало 90-х, когда обрушилась наша устоявшаяся и во многом благополучная жизнь в науке, люди стали искать пути попасть за границу и заработать деньги. У Руслана Павловича Озерова, маститого профессора Московского химико-технологического института им. Д. Менделеева, заведующего кафедрой общей физики, известного специалиста по кристаллографии и магнитной нейтронографии, было много знакомых коллег в разных странах. Нередко он принимал в Москве специалистов из-за рубежа, приезжавших на конференцию или с визитом в советские институты. Ира и Наташа, прилично знавшие английский язык, помогали ему принимать гостей в качестве переводчиков и гидов по Москве. С другой стороны, Руслан, будучи опытным автолюбителем, часто проводил отпуск, выезжая на своей машине с семьей в социалистические страны: Польшу, ГДР, Венгрию, Чехословакию.
Ключевым моментом стала поездка Руслана и Виктора на Международный кристаллографический конгресс в Бордо в 1990 году. Там Виктор познакомился с профессором Маслином из Университета Западной Австралии в городе Перте. Озеров и его аспирант Виктор Стрельцов занимались тогда близкими Маслину задачами по определению электронной плотности в кристаллах. Результатом этих встреч явилось приглашение Виктора на двухгодичную постдокторскую позицию в Перте и на годичную позицию — Наташи, тоже защитившей недавно кандидатскую диссертацию. Таким образом в 1991 году Виктор и Наташа приехали в Перт. По истечении этих сроков благодаря успешной работе они смогли продлить свое пребывание в Перте и прочно в нем обосноваться. Они купили — конечно, в кредит — дом, определили сына Дениса в школу. Ему было четыре года, когда его привезли в Перт, так что он рос в англоязычной среде. Я помню, когда ему было восемь и его привезли в Москву на каникулы, уже было заметно, что он говорит по-русски с акцентом, конструкция предложений соответствует скорее английской грамматике. Озеровы со смехом рассказывают, что однажды Денис выдал такую фразу на русском языке: «Чего эта подушка сделана из?», что буквально соответствует английскому: «What is this pillow made from?» По-видимому, он уже думал по-английски.
Через какое-то время Наташа оставила университет и перешла работать в частную горнодобывающую кампанию, которая имела деловые связи с Казахстаном. Ее работа там была многоплановой: и переводчиком, и технологом, и юристом и менеджером. По-видимому, ее услуги хорошо оплачивались, и, кроме того, она ездила в командировки; иногда приезжала и в Москву, но мне не доводилось с ней встретиться.
У Виктора в университете дела шли тоже хорошо, он много ездил на конференции по всему миру, подолгу работал в Японии на синхротроне. Об их жизни я узнавал только из рассказов Руслана и Лизаветы. Они несколько раз навещали детей в Перте, а будучи в Москве, чуть не ежедневно общались по телефону или по электронной почте. Мне, однако, не были известны все подробности жизни Стрельцовых в Австралии, и я с удивлением узнал от Озеровых, что лет шесть тому назад Наташа и Виктор развелись. Наташа вышла замуж за сотрудника австралийской горнодобывающей кампании Стефана Фидлера, немца, приехавшего в Перт из Иоханнесбурга (Южная Африка). Они купили большой двухэтажный дом, в котором уже несколько раз гостили Руслан и Лизавета. С ними живет Денис, которому сейчас 18 лет, он студент второго курса инженерно-физического факультета Университета Западной Австралии. Позднее Виктор переехал в Мельбурн и тоже создал новую семью. Разумеется, Наташа и Виктор уже давно получила гражданство Австралии.
Взглянув на светящуюся карту полета, я увидел, что наш самолет заметно удалился от Гонконга и движется параллельно Филиппинскому архипелагу. Все это время, пока я предавался воспоминаниям, Руслан мирно спал, закрыв лицо своей шляпой-панамой. Лизавета, сидевшая одна в центральном ряду с четырьмя креслами, устроилась очень комфортабельно. Приподняв подлокотники кресел, она получила в распоряжение целую кушетку и безмятежно спала. В темном салоне тишину нарушал лишь приглушенный шум моторов.
Мне не спалось, и я вновь погрузился в думы о нашей предстоящей жизни в Перте. Мы должны были жить в доме Ирины, второй дочери Озеровых. Ира вместе со своим мужем живет в основном в Москве. Ее муж Адикари Виджисингхе — гражданин Шри Ланки. Лет 20 тому назад, приехав с Цейлона, он оказался в Москве в Институте тонкой химической технологии, — Ирина работала там же — потом закончил аспирантуру и получил в России степень кандидата химических наук.
К началу перестройки наука в России была мало востребована, и Адикари с Ириной решили организовать туристическую фирму для выездов на Цейлон и Мальдивы. Многие годы фирма успешно функционирует. Озеровы-Виджисинхе живут в Москве, но недавно купили дом в Перте неподалеку от дома Наташи, куда приезжают время от времени чтобы быть поближе к своей дорогой сестре. Именно в их дом сейчас мы и должны были приехать с Озеровыми-старшими.
Руслан с Лизаветой уезжали из Москвы по крайней мере на год. Руслан перед
новым годом уволился из института и тоже в новой роли пенсионера уезжал в
Австралию, прихватив меня — одного из немногих теперь людей, связывающих его
с Россией. Мне грустно провожать его в новую жизнь, и в тоже время радостно
предвкушать встречу с Австралией.
Перт
Когда мы вышли из таможенного зала в свободную зону, нас ожидал Стефан. Я не ожидал, что он столь большого роста, наверное, около двух метров. В то же время он умеренно широк в плечах и сразу производит впечатление интеллигентного и интеллектуального человека. Он был в шортах и легкой рубашке навыпуск — в отличие от нас, одетых в теплые брюки, ботинки и пиджаки.
Стефан привез нас к дому Ирины, двухэтажному особняку из светлого камня. Улица состояла из подобных же одно- или двухэтажных домов, каждый с непременным гаражом, закрытым автоматическими железными жалюзи. Вокруг каждого дома много зелени: цветущих кустов, цветов, пальм и каких-то новых для меня деревьев. Мы внесли вещи, Стефан вручил Руслану связку ключей, проверил стоящую в гараже иринину машину, показал продукты, которые он загрузил в холодильник к нашему приезду, и уехал на работу, пообещав вернуться вечером. Вся его семья была в разъездах: Наташа несколько недель в командировке в Америке, Денис у отца в Мельбурне.
Мы остались втроем в просторном доме. Наверху спальни, внизу кухня, столовая, большая прихожая и кабинет Руслана с компьютером. Из столовой вела широкая дверь в маленький внутренний дворик, покрытый полупрозрачной пластиковой крышей. Это в Австралии весьма типичная часть экстерьера, называемая перголой. Она предохраняет от палящих лучей солнца, а зимой от дождя. Под этим навесом стоял огромный восьмигранный стол с восемью просторными креслами. Здесь мы иногда обедали или ужинали, когда приходили гости. Весь пол был устлан светло-бежевым ковровым покрытием, отчего было светло.
Конечно, после импровизированного обеда, когда солнце уже склонялось к
горизонту, я попросил Руслана свозить нас на пляж. Впервые я увидел
Индийский океан с восточной стороны. Меня поразили огромные волны, которые
опрокидывались на широкий песчаный берег. Войти в прибой было нелегко —
набегающие волны сбивали с ног. Наконец, мне удалось пробиться к главной
волне, которая налетала стеной и опрокидывалась с грохотом. Я знал, что
нужно подныривать под ее основание, тогда по всему телу пройдет дрожь, но
далее ты попадаешь уже в спокойные воды за линией прибоя, где можно
наслаждаться плаванием или подниматься и опускаться на гребне волны. Труден
обратный переход через линию прибоя к самому берегу, потому что волна хочет
закрутить тебя. Первое купание в океане было для меня и приятным и страшным
одновременно. Еще несколько дней я испытывал страх при прохождении линии
прибоя, пока не понял окончательно, как надо себя вести. После купания мы
любовались закатом. Солнце садилось прямо в океан за линию горизонта, при
этом краски воды и неба быстро менялись от синих к розово-фиолетовым.
Ю. ИЗЮМОВ
Продолжение следует
На фото вверху:
дом Адикари и Ирины
1 См. очерк «Дедушка русской нейтронографии» в книге Ю.А. Изюмова «Из настоящего в прошлое и будущее», Издательство УрО РАН, Екатеринбург, 2000.