Обсуждаем стратегию

Читатели «Науки Урала» хорошо знают, что в президиуме УрО РАН идет работа над стратегией развития отделения до 2025 года. Создание такого документа оказалось делом куда более трудным, чем представлялось вначале, что вовсе не исключает, а может быть, даже усугубляет его необходимость. Ведь без внятной программы действий, какие бы коррективы ни вносило в нее время, даже в такой труднопредсказуемой сфере, как наука, двигаться вперед невозможно. Другой вопрос, насколько цельной, корректной и выверенной будет эта программа. В этом номере наша газета открывает рубрику, посвященную обсуждению стратегии. Слово — ведущим ученым отделения.
 

Председатель координационного совета стратегического развития УрО академик В.П. Матвеенко:
 

Перед началом работы над стратегией УрО я задавал себе вопрос, а нужен ли вообще такой план, и искал аргументы «за» и «против». Среди последних — негативный опыт долгосрочного планирования, например, программа построения коммунизма. Однако аргументов «за» оказалось гораздо больше.
 

Прежде всего, это осознание роли Уральского отделения как единого организма. Что представляет собой УрО: это организация, которая распределяет выделенные государством ресурсы, проводит выборы в Академию на региональные вакансии, выполняет различные директивы сверху, или нечто большее?
 

Чтобы претендовать на более значительную роль, нужно сформулировать свои долгосрочные цели, а это и есть стратегический план. Стратегия Уральского отделения рассчитана на перспективу в 15–20 лет, и разрабатывают ее люди зрелые. И с этой точки зрения стратегический план — эстафета, которую мы хотим передать в будущее, нашим преемникам.
 

Каждый человек строит планы на ближайшее будущее и на перспективу, и то, насколько эти планы окажутся близкими к реальности, в значительной степени определяет жизненный успех. И точно так же от качества стратегического планирования зависит жизнеспособность и успешность любой структуры, в том числе и нашего отделения.
 

Разработка стратегии УрО оказалась делом непростым. И я не вижу ничего страшного в том, что первоначальные сроки ее окончания стали смещаться. Это тот редкий случай, когда проект не нужно делать к сроку, определенному сверху. Поначалу работа над стратегией была довольно формализованной, однако по мере ее написания и обсуждения на самых различных уровнях стала приобретать творческий характер. В это дело вовлекается все больше людей, жаль только, что многие видят свою задачу в критике документа, а не в высказывании конструктивных идей и предложений.
 

Сложность заключается и в том, что начинали работу мы на фоне радужных экономических перспектив, а по ходу нас окатил холодный душ экономического кризиса. Хотя, может, это и неплохо: мы перестали рассуждать о том, как потратить деньги, и сосредоточились на прогнозе развития науки, а это сложный и творческий процесс. Известно, что прогнозы в науке удавались немногим, и все же мы надеемся на успех.
 

Член-корреспондент В.Г. Шпак:
 

Любой долговременный прогноз содержит элемент фантазии и требует известной осторожности, а тем более для науки, да еще в эпоху кризисов. Помнится, в середине 1980-х мы уже разрабатывали стратегию до 2000 г., что же на самом деле произошло, хорошо известно. Тем не менее говорить сегодня о стратегии развития науки можно и нужно, тесно увязывая это с государственной политикой, хотя в данный момент для некоторых областей науки эта политика ставит скорее проблему выживания, а не развития. А ошибки в прогнозах неизбежны. Ведь только за последние 10–15 лет та же конверсия дала людям столько нужных и полезных вещей, о которых и не мечтали даже сами их создатели! К великому сожалению, это была не наша конверсия. Вот и сейчас практически все наши высокотехнологичные проекты ориентированы на ВПК, а одна из ведущих наук 20 столетия — фундаментальная физика — понемногу исчезает из приоритетных научных направлений, поддерживаемых государством. Да только ли физика? Не придется ли в уже недалеком будущем с большим трудом все это восстанавливать, как сегодня делают страны, поспешившие в свое время урезать расходы на науку, ориентируясь на заимствование технологий? Может, и это сразу заложить в стратегию?
 

Академик М.В. Садовский:
 

На мой взгляд, существующий проект стратегического плана развития УрО РАН — тяжеловесный, рыхлый и неоднородный документ. Был собран определенный материал и кое-как организован без какого-либо серьезного анализа и редактирования. Есть в нем хорошие фрагменты, а есть откровенно слабые. Так, основу разделов по фундаментальным и прикладным исследованиям составила разнородная информация от председателей объединенных ученых советов. В большинстве случаев она слишком детальна, тогда как в стратегии по определению должны содержаться крупные разделы и формулироваться общие задачи. Отсюда предложение: укрупнить задачи по всем наукам, показать в общих чертах, куда и как будет двигаться Уральское отделение в ближайшем будущем. Это требует более широкого подхода.
 

Далее, стратегический план должен быть кратким. Ни один чиновник и тем более рядовой гражданин не будут читать документ объемом 160 страниц. А ведь стратегия рассчитана на внешний мир, цель ее — показать обществу, власти, что собирается делать уральское академическое сообщество, какова ситуация и перспективы. Документ должен быть радикально сокращен, тем более что выбрасывать есть что — к примеру, рассуждения о «науке классиологии».
 

Поскольку проект готовили в основном экономисты, он перегружен специальными терминами (типа SWOT-анализа), часто использующимися без нужды, просто для придания «наукообразия».
 

Что касается формулировки миссии УрО РАН, то в целом считаю ее приемлемой, однако я бы заменил слова «Европейский Север» на «Север России».
 

На мой взгляд, недостатки стратегического плана во многом определяются тем, что в его разработке принимали участие слишком много людей. Думаю, для доработки документа надо создать группу из нескольких человек во главе с председателем отделения.