Академик Ю.Д. Третьяков: "Польза нанотехнологии зависит от дозы"

Демидовский лауреат в номинации «химия» Юрий Дмитриевич Третьяков осуществил практически идеальный вариант слияния академической и вузовской науки. Университетский человек, всю жизнь преподающий в МГУ им. М.В. Ломоносова, более 20 лет заведующий кафедрой неорганической химии химического факультета, создатель и бессменный декан факультета наук о материалах, он одновременно возглавляет лабораторию химической синергетики Института общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН, занимается фундаментальными исследованиями в области неорганической химии твердого тела и неорганического материаловедения. Академик Третьяков внес существенный вклад во многие материаловедческие направления: в химию и технологию ферритов и халькогенидных магнитных полупроводников со структурой шпинели, в создание криохимической технологии синтеза многокомпонентных веществ и материалов, в исследования кинетики и механизма твердофазных реакций, в электрохимическую термодинамику и ионику твердого тела, физикохимию и технологию высокотемпературных сверхпроводников, в создание новых поколений нанокристаллических неорганических материалов. Традиционно наша беседа с лауреатом началась с вопроса о начале его научной карьеры.


 

    — Вы родом из Ростова-на-Дону, окончили Ростовский университет. Как вы оказались в главном вузе страны?

    — В столицу я не стремился, попал туда, можно сказать, случайно, в первый раз еще будучи студентом. Нас, нескольких хорошо успевающих третьекурсников, в приказном порядке перевели в Московский университет на закрытый поток, где готовили специалистов по радиохимии для Атомного проекта. Уезжать из Ростова мне не хотелось: там оставались родители, друзья, спортивная секция — я серьезно занимался легкой атлетикой. Однако меня никто не спрашивал — время было такое. Правда, в тот раз в Москве я провел всего два месяца — не прошел медкомиссию из-за слабого зрения, меня перевели на открытый поток, и я смог вернуться домой и продолжить учебу в Ростовском университете. Не могу сказать, что уделял слишком много внимания химии — спортивные достижения казались мне гораздо более важными. В спорте главное — побеждать, поэтому и в учебе я стремился быть среди первых. Университет окончил с отличием, но несмотря на это меня в аспирантуре не оставили: мою кандидатуру не рекомендовала парторганизация. Это был еще 1954 год, и, возможно, сыграло роль то, что мой дед был репрессирован. В начале войны я, десятилетний школьник, приехал к деду с бабушкой в Пятигорск, поскольку моих родителей (мама была медсестрой) призвали на фронт. После ареста деда бабушку сослали в Сибирь, и я отправился вместе с ней в Новосибирскую область, в село Вдовино, названное так потому, что там жили вдовы раскулаченных сибиряков. Вернулся в Ростов только после войны.
 

Итак, окончив Ростовский университет, я подал документы в аспирантуру химического факультета МГУ и сразу в нее поступил. Было уже построено новое здание университета, атмосфера на кафедре общей химии была творческая, все это вдохновляло, и я с увлечением занялся научной работой, не оставляя, впрочем, и спортивные занятия. В 1960-е годы благодаря инициативе нашего зав. кафедрой профессора К.Г. Хомякова я несколько раз выезжал в научные командировки за границу. Год провел в Геттингене (ФРГ), подолгу работал в лабораториях США, Японии, Австралии. В те времена это было редкостью. МГУ был единственным вузом, который имел прямые договоры об обмене специалистами. Тогда просто поражало, насколько отличались оснащение, технические возможности, которыми располагали для работы зарубежные ученые и мы. По возвращении хотелось сделать все, чтобы достичь здесь такого же уровня. У нас был хороший коллектив молодых сотрудников, мы занимались созданием новых электронных материалов. Несколько лет я работал с академиком Валерием Алексеевичем Легасовым на кафедре химической технологии. Он был на пять лет моложе, однако я многому у него научился — прежде всего ничего не бояться, обращаться в самые высокие инстанции, отстаивая интересы науки и вуза, добиваться своего.
 

— Поражает разнообразие направлений, в которых вы достигли выдающихся результатов. Как вам это удалось?
 

— Я действительно никогда долго не занимался одним и тем же, брался за то, что казалось самым новым и привлекательным. Возможно, если бы я работал только в Академии наук, то сосредоточился бы на какой-нибудь довольно узкой области. Но поскольку я совмещаю академическую и университетскую деятельность, приходится действовать в разных направлениях. Если хочешь дать что-то студентам, надо хорошо ориентироваться во многих направлениях химической науки. Так что в вузе научная деятельность подчинена образовательной. Это первое. А второе — финансовое обеспечение. Чтобы получить деньги на исследования, иметь современное оборудование, приходится быть динамичным и искать оригинальные научные направления, переходя из одной области в другую, кажущуюся более актуальной.
 

— На сегодняшний день наиболее актуальное направление — нанотехнологии. Расскажите, пожалуйста, о ваших работах в этой области.
 

— Одно из наиболее интересных направлений развития нанотехнологии связано с созданием так называемых умных функциональных материалов. Это, например, мультиферроики, сочетающие необычные магнитные, электрические и механические свойства, которые могут реализовываться одновременно. Вы оказываете на материал воздействие магнитным полем, а в результате не только откликается его магнитная функция, но и меняются электрические, оптические или механические свойства.
 

— Это фундаментальные или прикладные исследования?
 

— В большей степени все же фундаментальные, поскольку именно такие подходы приоритетны для университетской и академической науки. Но одно дело — фундаментальная математика, а другое — фундаментальное материаловедение. На основе наших разработок создаются необходимые для практики материалы: селективные и каталитически активные металлоксидные мембраны, наноматериалы для постоянных магнитов, высокоэффективные люминесцентные материалы, светоизлучающие композитные наноструктуры, биосовместимые композиты для клеточной регенерации поврежденных костных тканей, фотоактивные нанокристаллические катализаторы для очистки и обеззараживания воды, углеродные нанотрубки для наноэлектроники и автоэлектронных эмиттеров и многое другое.
 

Для отечественной науки, в частности материаловедения, развитие преимущественно фундаментальных исследований — наиболее правильный выбор. Мы сохранили хорошие научные школы от прошлого, но к соревнованию в чисто прикладном плане не вполне готовы. По данным Роспатента, из 10 тысяч зарегистрированных международных патентов по наноматериалам большая часть принадлежит американцам, причем две тысячи имеют правовую защиту на территории РФ, т.е. на этот рынок Россию не пускают. Поэтому нужно развивать фундаментальные исследования, следствием которых могут стать совершенно оригинальные разработки, которые еще не защищены зарубежными патентами. Это не вполне согласуется с концепцией деятельности госкорпорации РОСНАНО, которая ставит перед учеными меркантильную задачу — быстрее внедрять научные разработки и получать прибыль.
 

Вообще развитие нанотехнологий, как и любого нового направления, — не линейный процесс. Сначала в обществе преобладают эйфория, завышенные ожидания, надежды на кардинальные перемены, быстрое повышение качества жизни. Затем, когда обнаруживаются негативные последствия внедрения новой технологии, приходят разочарование и даже отторжение. После этого, наконец, наступает этап более спокойной работы профессионалов, которая дает действительно выдающиеся результаты. Похоже, на Западе пик нанобума уже пройден. Негативное отношение к наноиндустрии там тесно переплетается с движением зеленых.
 

Может ли нанотехнология стать «зеленой химией»? Как и при употреблении лекарств, все зависит от дозы. Нанотехнологии нужно грамотно создавать и грамотно использовать.
 

— Что подвигло вас на создание факультета наук о материалах — тревога о будущем российской науки?
 

— Воспитание научной молодежи я всегда считал приоритетной задачей профессора МГУ. В создании факультета пригодился опыт поездок по миру — в зарубежных классических университетах давно уже существуют материаловедческие факультеты, а у нас такую специализацию можно было получить только в технических вузах. Мы создавали факультет с целью дать студентам элитное образование: набор у нас небольшой, всего 25 человек на курсе. В 1990-е годы в качестве соросовского профессора я имел возможность объездить многие города России, выступая с лекциями для соросовских учителей, которых мы активно привлекли к поиску наиболее талантливых ребят. Это был эффективный способ отбора будущих студентов. Потом появились другие возможности, в частности, мы начали проводить Интернет-олимпиаду по нанотехнологиям (см. сайт nanometer.ru), к участию в которой я приглашаю всех заинтересованных лиц.
 

Преподаватели нашего факультета воспринимают работу со студентами не как некое рутинное занятие, а как совместную научно-исследовательскую деятельность. В МГУ студенты ФНМ имеют наибольшее число публикаций и наибольшее число докладов за рубежом. Мы воспитываем у них здоровое чувство состязательности. С нынешнего года мы изменили программу таким образом, чтобы студенты получили возможность проводить за рубежом целый семестр. Стараемся максимально подключать молодых к участию в грантах, чтобы они могли зарабатывать научным трудом.
 

— Демидовская премия была возрождена на Урале. Что у вас общего с нашим краем?
 

— С уральскими коллегами меня связывает давнее сотрудничество. Известный уральский ученый-металлург член-корреспондент Григорий Иванович Чуфаров был одним из оппонентов моей докторской диссертации. А для избрания в члены-корреспонденты меня рекомендовал тогдашний директор Института электрохимии Сергей Васильевич Карпачев. Мои коллеги поддерживают тесные контакты с институтами химии твердого тела, высокотемпературной электрохимии, металлургии, физики металлов. В прошлом году я принимал участие в организованной ИФМ конференции «Нано-2009». В последнее время у нас появились общие интересы с Институтом электрофизики, сотрудники которого значительно продвинулись в создании нанокерамики. Наши студенты проходили в ИЭФ научно-производственную практику.
 

Уральскую интеллигенцию, как мне кажется, отличает особый дух корпоративности, дружелюбие, надежность. Ни в одном регионе нет у меня столько друзей и соавторов, как на Урале. Поэтому присуждение уральской академической премии для меня особая честь.
 

Беседовала Е. ПОНИЗОВКИНА