Возьмемся за руки, или Лечение прикосновением

   Ребенок просится «на ручки», мать гладит дитя по головке, друг ободряюще похлопает по плечу в трудную минуту, влюбленные целуются, больной просит, чтобы его подержали за руку… Все это — проявление базовой социально-биологической потребности в телесных контактах, проще сказать, потребности в прикосновении.
   Потребность эта по преимуществу неосознаваемая, но ее нереализованность вызывает психологический дискомфорт в той или иной степени, начиная с чувства заброшенности, покинутости, одиночества и кончая мощнейшими депрессиями, вплоть до суицида. Безусловно, эта потребность теснейшим образом связана с другими базовыми потребностями, такими, например, как потребность в защите и безопасности, в социальном одобрении, в самоутверждении, в любви и дружбе… Фактически потребность в прикосновении — это потребность во взаимодействии с другим или другими, предпочтительно живыми объектами. Поэтому ее реализация равноценна признанию того, что ты защищен, востребован, представляешь собой некую ценность для других людей, что ты одобряем ими.

О том, насколько велика эта потребность во младенчестве, со всей очевидностью продемонстрировали эксперименты Г. Харлоу, который наглядно подтвердил предположения психологов о том, что материнские прикосновения и ласки влияют на способность человека любить и иметь близкие отношения с другими людьми в последующей его жизни, а стремление к «тактильной радости» бывает иногда сильнее, чем голод или жажда. Экспериментируя с новорожденными обезьянками, он обратил внимание, что детеныши очень привязываются к тряпичным подстилкам, покрывающим дно клеток. Малыши прижимались к ним и очень сердились и волновались, когда подстилки забирали, чтобы почистить. Г. Харлоу назвал эту потребность в тесном контакте с чем-то теплым и успокаивающим потребностью в контактном комфорте (contact comfort). Далее были созданы две искусственные суррогатные матери, имеющие внутри электролампу для тепла и «сосок», из которого поступало молоко. Однако одна из этих двух «матерей» была сделана из проволоки, а другая покрыта мягкой мохнатой тканью.

Те обезьянки, которые получали молоко от проволочной матери, все остальное время проводили на матерчатой матери. Даже удовлетворение таких значимых потребностей, как голод и жажда практически не играло важной роли при выборе «матери». Малыши покидали тепло и комфорт матерчатой матери только для того, чтобы быстро поесть и немедленно вернуться к покрытому материей суррогату. Когда у детенышей проволочной «матери» забрали матерчатую «мать», то у них начались проблемы с пищеварением (частые приступы диареи). Это дало возможность предположить, что отсутствие мягкой «матери» вызвало у этих малышей психологический стресс.

Когда обезьянок поместили в необычную для них комнату с «пугающими объектами», все они немедленно бросились к матерчатой «матери», прижались к ней, уцепились, терлись об ее «тело» своими телами, трогали и гладили ее. В следующем опыте их поместили в ту же «страшную» комнату, но без мягкой матери. Их парализовал страх, они начинали плакать, корчиться и сосать палец. Иногда они прибегали в ту часть комнаты, где обычно находилась «мать», потом начинали метаться от одного предмета к другому с криками и плачем. Когда присутствовала проволочная «мать», они вели себя таким же образом, что и в отсутствие «матери». Через 30 дней, при воссоединении с матерчатой «матерью», они бросились к ней, забрались на нее, тесно прижались и стали тереться о ее «тело».

Ученый пришел к выводу, что для воспитания младенцев более значимым оказывается не способность женщины вскармливать ребенка своим молоком, а частый и тесный физический («кожа к коже») контакт с матерью, так называемый контактный комфорт.

Зависимость психического здоровья от осязательных впечатлений, физических контактов и привязанностей объясняет и, казалось бы парадоксальный факт, что очень часто ребенок любит даже того родителя, который его обижает. В более поздних своих исследованиях Г. Харлоу убедился, что сильная тактильная привязанность может перевешивать воздействие жестоких наказаний.

Иногда женщины оказываются «проволочными» матерями для своих детей. А то, что дети нуждаются в физическом контакте с другими людьми, было выявлено еще раньше, после первой мировой войны, когда обнаружили, что у детей, воспитывающихся в домах ребенка, в результате тактильной депривации формируется так называемый синдром госпитализма, который выражается в интеллектуальном, эмоциональном и даже физическом отставании в развитии от детей, воспитывающихся в семьях и получавших достаточно тепла от своих родителей.

Потребность в тактильной радости сохраняется у человека на протяжении всей жизни. Одна пожилая женщина с грустью сказала: «Когда становишься старой, никто к тебе больше не прикасается». Далеко не всегда люди осознают эту базовую потребность, но настойчиво стремятся ее реализовать. Одинокие старики заводят кошку или собаку, чтобы рядом было живое существо, на которое можно было бы излить свою нежность и получить взамен ответную преданную ласку. Иногда эта потребность реализуется нестандартным образом, например таким, как это показано в фильме «Бойцовский клуб». Авторы фильма чутко уловили парадоксальную, на первый взгляд, вещь: иногда для того, чтобы ощутить, что ты живой, хочется быть битым или самому побить. Можно с уверенностью предположить, что именно потребностью к острым (в том числе и тактильным) ощущениям объясняется такой бум увлечений экстремальными видами спорта в спокойной, скучающей, зажиточной Европе с ее монотонной и однообразной жизнью. На самом деле агрессия очень часто приводит к физическим контактам: шутливые бои и потасовки, дружеская возня — все это варианты удовлетворения той же самой потребности в телесных контактах.

Допускаю, что не все согласятся с тем, что потребность в прикосновении может быть квалифицирована именно как одна из базовых потребностей человека. Всегда найдутся люди как склонные, так и не склонные к физическим контактам. Те, для кого тактильные контакты — слишком большое испытание, обладают, как правило, внутренним локусом контроля (интроверты). Однако это не означает, что у них вообще отсутствует потребность в прикосновении. Во-первых, степень насущности этой потребности, также как и любых других, может быть различна у разных людей при разных обстоятельствах. Во-вторых, она может быть сознательно подавлена (вариант монашества и отшельничества). В-третьих, эта потребность может быть сильно дифференцирована. Нам далеко не безразлично, кто, как, когда и где к нам прикасается. Даже животные, не говоря уже о человеке, проявляют при контактировании большую разборчивость. Решающим «пропуском к телу» является высокий статус, сексуальная привлекательность, отношения родства и дружбы.

Зона, в которую мы допускаем другого, зависит не только от статусно-родственных отношений, но и от ситуации. Потребность в прикосновении усиливается в трудных обстоятельствах, когда нам нужна поддержка. Своеобразной компенсацией сенсорного дефицита в состоянии стресса является увеличение числа самоприкосновений, жестов самоободрения. Кроме того, эта зона культурно и исторически обусловлена, например, правилами этикета или служебной субординацией. Одно дело, когда профессор ободрительно похлопает студента по плечу, и совсем другое, когда студент позволит себе то же самое по отношению к профессору. Психологи давно выяснили, что зона интимного пространства у северных и западных народов несколько больше, чем у южных и восточных.    

У С. Грофа, родоначальника трансперсональной психологии, есть замечательная мысль о том, что бывает травма «деянием», а бывает травма «недеянием». И дело здесь не только в количестве прикосновений, но, так сказать, в их качестве и уместности. Положительно на нашей психике сказываются только те касания, которые для нас значимы и приятны. Вряд ли кто-то получит положительные эмоции от толкучки в автобусе. Выявлена прямая зависимость между прикосновением и зарождением симпатии. Приемлемые для нас контакты порождают положительную ответную реакцию. Тактильная депривация,  недостаток «тактильной радости» порождает психологические проблемы.

Существует предрассудок, что любое прикосновение сексуально окрашено. В действительности это не так. Даже животные физически контактируют не только при половом общении, а, например, в процессе грумминга. Детеныши обезьян спасаются от холода, прижимаясь к телу матери и т.д. У людей прикосновение тоже может совершенно не иметь сексуального подтекста. Секс — всего лишь один из видов прикосновения. Прикосновение может быть материнским и дружеским, сыновним и дочерним, братским и сестринским и т.п. Трудно не согласиться с Эндрю Вейлом, который утверждает, что дружеское прикосновение (объятия, похлопывание, поглаживание) — это прекрасная, успокаивающая, целительная разновидность отношений. В этом смысле приходится констатировать, что европейская культурная традиция относится к прикосновениям довольно-таки пуритански-ханжески. Кросс-культурные исследования показывают, что в обществах, где наблюдается сексуальная скованность и бедность физических контактов, гораздо больше развита тенденция к насилию. В сообществах, где сложилось более здоровое отношение к прикосновению, больше психического здоровья.

В современном урбанизированном, технизированном информационном обществе с его ускоренными темпами жизни резко возросли психоэмоциональные нагрузки на человека, увеличились отчуждение людей друг от друга и связанные с отчуждением чувства покинутости, заброшенности, одиночества… Не каждый человек имеет возможность удовлетворить свою базовую потребность в телесном контакте в процессе кровно-родственных или дружеских взаимоотношений.

В настоящее время медицинские школы почти не уделяют внимание эффекту прикосновений, хотя и дети, и взрослые страдают от их недостатка. З. Фрейд полагал, что психоаналитик не должен притрагиваться к пациенту, так как это препятствует успешному лечению. Невзирая на авторитет создателя классического психоанализа, жизнь и дальнейшие исследования убеждают в ошибочности этой позиции. Ведь прикосновение, от которого в мире становится больше заботы, сострадания, тепла и любви, — это так просто и так важно!

Елена Власова, 
кандидат философских наук
В оформлении использована работа Анри Матисса.