|
Поэзия Алексея Леонидовича Решетова,
родившегося в печально известном 1937 году, вместила в себя все боли, всю
неоднозначность мировосприятия, присущего его поколению. Это поколение детей
войны, помнящих День Победы не понаслышке, потерявших либо счастливо
встретивших с фронта отцов и старших братьев, очень рано научившихся быть
настоящими мужчинами — защитниками для своих одиноких матерей… Война и
Победа у Решетова, с одной стороны, соизмеримы с такими высшими категориями
как Родина, Жизнь и Смерть, но с другой стороны — это реалии его собственной
судьбы, это совокупность множества конкретных судеб, частных биографий: его
строки не велеречивы, но по-человечески мужественны и сердечны, за ними
встают живые лица, и история в них обретает смысл, правду и душу…
Е. ИЗВАРИНА
Память
Горите, флаги красные, горите!
Я с детства помню слезы
ранних вдов,
Заиндевевший громкоговоритель
И снег в морщинах
сбившихся платков.
Я помню, как сирена завывала,
Я помню хруст оконного стекла.
Гремели взрывы...
В печке остывала
Зола позавчерашнего тепла.
И умещались
двести хлебных граммов
На сводке с фронта
в
двадцать строгих строк.
И первоклассник худенький
упрямо
— Мы не рабы! — заучивал урок.
Из «Стихов о военном детстве»
Я из черного теста,
Из пепла войны,
И стихи мои,
Как погорельцы, грустны.
Лишь закрою глаза,
И опять я — малец,
В неокрепшее темечко
Метит свинец.
И несет почтальон
На потертом ремне
Безотцовщину черную
Брату и мне.
* *
*
Как жили женщины в бараке
У нас в поселке горняков,
Как смело вмешивались в драки
Парней и взрослых мужиков,
Как тонко чистили картофель,
С трудом добыв у куркулей,
Как ворожили на крестовых
И на червовых королей,
Как грудь над люлькой обнажали
И тихо пели: ай-дуду…
Как утром шпильки ртом
держали —
Все это было на виду.
Да и фанера переборок,
И коврик с парой лебедей
От их ночных скороговорок
Не обособили людей.
И нас, мальчишек, волны грусти
Необъяснимой брали в плен.
И свет
таинственных предчувствий
Все шел и шел от смежных стен…
Мы убегали под березы —
Живой и мертвою водой
Нам представлялись их угрозы,
Их женский шепот молодой…
* *
*
Кофточка застенчивого цвета,
Под косынкой золотая рожь.
Женщина, тиха, как бабье лето,
Протянула запотевший ковш.
Ничего она мне не сказала,
Просто поспешила напоить.
Петь устала, говорить устала,
Только нежной не устала быть.
* *
*
Я был пацаном голопятым,
Но память навек сберегла,
Какая у нас в сорок пятом
Большая Победа была.
Какие стояли денёчки,
Когда, без вина веселя,
Пластинкой о синем платочке
Вращалась родная земля.
Дворик после войны
Мирный дворик.
Горький запах щепок.
Голуби воркуют без конца.
В ожерелье сереньких прищепок
Женщина спускается с крыльца.
Пронеслось на крыльях
веретешко —
То есть непоседа-стрекоза.
Золотая заспанная кошка
Трет зеленоватые глаза.
У калитки вся в цвету калина,
А под ней — не молод и не стар —
Сапогом, прошедшим до Берлина,
Дядька раздувает самовар.
Пехота
Израненное знамя.
Охрипшая труба.
Седая пыль похода.
Солдатская судьба.
Погода — непогода,
снега или дожди,
Пехота есть пехота.
Иди, браток, иди.
Прожженная шинелька,
худые сапоги.
Короткие привалы,
далекие броски.
Пускай иссякли силы,
утри кровавый пот.
Россия есть Россия.
Вперед, браток, вперед!
...Я, словно птица, хохлюсь,
когда в листках анкет
Пишу о том, что холост,
о том, что деток нет.
Зато всегда с охотой
и с гордой головой
Пишу, что я — пехота,
пишу, что — рядовой.
Хочу, чтоб не страдала
живая жизнь от войн.
И надо — пешедралом
пройду весь
шар земной,
А если смертный холод
почувствую в огне,
Утешусь тем, что холост:
кому тужить по мне?
* *
*
Ищите без вести пропавших,
Ищите древних, молодых,
Полотна дивные создавших,
В боях Россию отстоявших —
Ищите их! Ищите их!
На душных стенах одиночек,
В полуистлевших письменах
Ищите днем, ищите ночью
Их золотые имена.
Ищите их по белу свету,
Ищите мёртвых и живых!
И если всюду скажут: — Нету! —
Найдите их в себе самих.
* *
*
Когда прощально кружат
журавли
Над отдаленным
призрачным строеньем
И лесом, лиловеющим вдали,
Я полон
журавлиным настроеньем.
Мой серый взор
стремится в синеву,
И тяжело, и слабо машут веки,
И сам, подобно журавлю-калеке,
Я падаю в осеннюю траву.
Я приникаю к матери-земле,
И вместе с ней горюю и мечтаю,
И привыкаю к медленной зиме,
И самообладанье обретаю.
Так славься та великая печаль,
Которая на лике человека
Стирает безмятежности печать
И мужеству предшествует от века.
* *
*
Когда стою у Вечного огня,
Когда читаю имена и даты,
Мне кажется —
погибшие солдаты
Чего-то ожидают от меня.
Что ж я скажу им —
слабый человек —
Жизнь за меня
отдавшим добровольно?
Что я в долгу у них
на весь свой век?
Что мне пред ними
совестно и больно?
Как надо стойко,
мужественно жить,
Не поддаваясь злу
ни на мгновенье.
Чтоб высшую награду заслужить —
Убитых молчаливое прощенье.
* *
*
Убитым хочется дышать.
Я был убит однажды горем
И не забыл, как спазмы в горле
Дыханью начали мешать.
Убитым хочется дышать.
Лежат бойцы в земле глубоко,
И тяжело им ощущать
Утрату выдоха и вдоха.
Глоточек воздуха бы им
На все их роты, все их части,
Они бы плакали над ним,
Они бы умерли от счастья!
Земля
В ней золотые жилы не устали
Ждать, что за ними дерзкие
придут.
В ней кости и зеленые медали
Солдат,
которых девушки не ждут.
В ней все, в земле:
начало радуг, хлеба,
Тонюсенькой черемухи, ручья...
И эту землю на седьмое небо,
Живой и мертвый, не сменяю я.
* *
*
Собрать бы последние силы,
Склониться над белым листом
И так написать о России,
Как пишут о самом святом.
Она тебе зла не попомнит.
Попросишь прощенья — простит.
Настанет твой час — похоронит.
Приидет пора — воскресит.
Березники — Пермь — Екатеринбург
|