Россия - Австралия (В гостях у друга)
Окончание.
Однажды вечером Наташа и Стефан пригласили нас на ужин в скромный ресторанчик. Мне очень понравилось на террасе, где свежий воздух и яркое электрическое освещение. Мы были в шортах, что придавало нам ощущение легкости и свободы. Грустна была только мысль, что скоро расставаться. Наташа спросила: «Юра, вы были во многих странах. Какая из всех самая экзотическая?» «Индия», — ответил я. «А страна, в которой легче всего жить?» «Австралия», — был мой ответ. «А где бы вы хотели жить?» Я ответил: «Боюсь вас всех разочаровать, но я хотел бы и дальше жить в России».
В последний вечер Озеровы и Наташа устроили прием по поводу моего отъезда. Собрались в Ирином доме на дворе под перголой. Пришли, как всегда, наши старые друзья: Саша Соболев и Женя Иванов. Был Гриша Дорфман со своей мамой Людмилой Григорьевной, о которых я еще не рассказывал, однако их история весьма поучительна. Гриша — врач-хирург из Ленинграда — появился в Перте раньше всех, еще в 1989 году. За несколько лет до этого он был участником международного конгресса «Врачи за мир». Гриша с друзьями организовали поход в Фанские горы в 1988 году вместе с австралийскими коллегами. А мы в то же лето с Виктором Стрельцовым были в своем походе по Фанам. Я помню, когда мы пришли на Аллаудинские озера, там было много туристов, в том числе иностранцев, несколько сот палаток. Тогда уже началась перестройка, и для иностранных туристов были большие послабления в передвижениях по стране.
Мы расставили свою палатку среди других, там, где развевался австралийский флаг. Виктор разговаривал тогда с нашими соседями, я это помню. И вот через несколько лет, когда Виктор и Гриша встретились и познакомились в Перте, они оба вспомнили детали наших фанских походов и признали, что тогда в Фанах они разговаривали именно друг с другом. Вот такие бывают переплетения человеческих судеб. В Перте они стали друзьями.
Этот фанский поход оказался переломным в судьбе Гриши. Австралийские коллеги из Перта пригласили его в поход по Западной Австралии, а потом и на работу. Однако с работой долгие годы у него были большие проблемы. Советский диплом врача в Австралии не признавался, и Грише многие годы шаг за шагом пришлось добиваться этого признания, сдавать все экзамены, работать в больницах на должностях существенно ниже его квалификации. Этот период реабилитации его как врача занял десять лет, в течение которых он очень много работал. Зато сейчас Гриша Дорфман признанный и классный специалист. Профессия врача, особенно хирурга, в Австралии очень хорошо оплачивается. Сейчас он имеет частную практику и весьма богат. Он заплатил (вполне официально) около 40 тысяч долларов, чтобы получить для мамы постоянную визу. О его доходах можно судить по его дому, где мне довелось побывать. В нем восемь больших комнат, обставленных изысканной мебелью, несколько гаражей, большой флигель, который легко можно переделать в еще один дом, большой сад. Все это создано его напряженным трудом, целеустремленностью и профессиональным талантом.
Его мать Людмила Григорьевна, недавно овдовевшая, разрывается между Петербургом, где у нее множество друзей, и Пертом, где единственный любящий сын, которого приходится теперь делить с другой женщиной, австралийкой. Это типичная ситуация родителей, дети которых уехали и сделали успешную карьеру. Но пожилые люди, всю жизнь прожившие в другой стране, вынуждены переезжать за детьми на другую почву. Уехав к детям, они теряют друзей и родственников. Оставаясь в России, они тоскуют о детях и внуках. Такова доля Людмилы Григорьевны, Валентины Минаевны (матери Виктора Стрельцова) и, наконец, смею утверждать, и Елизаветы Ивановны Озеровой. У них нет полной свободы выбора, как у их эмигрировавших детей. Они делают вынужденный выбор, когда половина души — на новом месте возле детей, а другая половина — на оставленной Родине.
В последний мой вечер собрались все, с кем я постоянно общался в течение этого месяца. Саша Соболев принес бутылку водки, которую мы распивали с ним и Людмилой Григорьевной, пока Стефан готовил барбекю, а Лизавета и Наташа накрывали на стол. За столом меня спросили, конечно, о моих впечатлениях об Австралии. Я многое искренне похвалил, но когда кто-то опять задал мне вопрос о том, в какой стране я хотел бы жить, я ответил, как и раньше: «В России, потому что в России мне жить интереснее». Потом все стали перечислять, какие замечательные места в Западной Австралии я не успел посмотреть, и пришли к выводу, что мне нужно приехать в Перт еще раз.
Утром меня провожали в аэропорту Стефан, Руслан и Денис. Они стояли тесно
друг около друга, когда я оглянулся в последний раз, уходя к стойкам
паспортного контроля. Увижу ли я их еще?
* * *
Мой любимый поезд «Урал» увозил меня домой. В купе оказались приятные и
нелюбопытные попутчики. Они косились на мое коричневое от загара лицо, но ни
о чем не спросили. Я был благодарен им, потому что ничего рассказывать об
Австралии мне не хотелось. Мне нужно было время, чтобы все впечатления
улеглись. Я стоял в коридоре вагона и смотрел в окно. Был яркий солнечный
день. Свежий снег искрился на полях и на пушистых лапах елок. На многие
километры протянулась эта зимняя сказка. Я смотрел на нее и ни о чем не
думал. Только фраза из старой, уже забытой песни вертелась в голове: «Хороша
страна Болгария, а Россия лучше всех».
Конечно, люди — особенно нынешней постсоветской эпохи — могут по-разному
решать вопрос, где жить, но я рад, что мне никуда не нужно эмигрировать.
Мельбурн.
Ю. ИЗЮМОВ