СВЯЗНОЙ ПОКОЛЕНИЙ Война и мир Анатолия ГРАХОВА

 

Родился он 27 июня 1923 года в удмуртском селе Грахово (оттуда и фамилия) в крестьянской семье. Отец его Андрей Андреевич в Гражданскую воевал в конармии Буденного и потерял руку — в бою ему отрубили кисть, и врачи, спасая жизнь, сделали ампутацию по локоть. При этом мама Антонида Яковлевна родила и растила одиннадцать детей, получила орден «Мать-героиня». В такой геройской семье сидеть на родительской шее было немыслимо — пахал Анатолий с детства, а с 16 лет, когда семья уже переехала в Красноярский край, начал зарабатывать: сначала в милиции, а перед войной, влюбившись в чудо фотографии, стал фотографом промысловой артели. Однако сорок первый год надолго отложил общение с чудом: стране больше нужны были другие специалисты. И Анатолий пошел по системе фабрично-заводского образования в железнодорожное училище на стрелочника, хотя рвался на фронт, где уже воевали старшие братья, но туда с ростом в 143 см и весом в 43 кг сразу не взяли. Между прочим, в том же училище на станции Базилиха, в 20 километрах от получившей позже широкую известность деревни Овсянка, обучался на составителя поездов ее уроженец, будущий знаменитый писатель Виктор Астафьев. Как рассказывал дядя Толя, «в столовке встречались, на занятиях, в футбол резались, сдавали нормы ГТО и на ворошиловского стрелка» (здесь и далее — фрагменты его опубликованных интервью и устных рассказов). А потом оба, имея бронь железнодорожников (Грахову, например, предлагали продолжить учебу на дежурного по станции, но он предпочел ускоренные курсы училища связи, после которых стал младшим лейтенантом), добровольцами ушли воевать. И через много лет, уже заслуженными фронтовиками, высокими мастерами своего дела снова встретились в Овсянке, вспомнили боевую молодость.    

Анатолий Андреевич воевал с 1943 по 1945 год на Калининском фронте, командовал взводом связистов, форсировал Западную Двину. Вот лишь один эпизод того времени из его уст: «…Немец отступил, однако реку держит под прицелом. Приказ по стрелковым частям: форсировать реку. А нам, связистам, в первую очередь — установить связь с левым и правым берегом. Сапоги, шинель, автомат, катушки с кабелем. Как преодолеть черную глубину? Я оглянулся, окинул взглядом луговину. Вижу несколько уцелевших стогов соломы и копешек сена. Вдвоем с командиром отделения обвязываем копну кабелем. Туго обвязываем и — в воду. Прячемся за сеном, гребем к противоположному берегу. Все! И от пули убереглись, и связь установлена! Выручил отцовский опыт, он нас с братьями многому обучил… Подвиг не подвиг, но две звезды упали на меня, одна — на погон, другая — на гимнастерку, орден Красной Звезды…». Подобных эпизодов за два года было немало, но этот, похоже, самый показательный: тут и крестьянская смекалка, и офицерская смелость, и достойная награда. О наградах, впрочем, как говорил дядя Толя, вспоминая об этом, в процессе боевой работы никто не думал: «дело бы сделать и выжить». И неизменно добавлял о часто мелькавшей мысли: «Вот бы кто нас фотографировал в эти моменты…».

До Берлина он не дошел, как ни мечтал — в феврале 1945-го под Кенигсбергом был тяжело ранен, лечился в госпиталях Перми и Свердловска, потом служил в Харбине, демобилизовался только в 1947-м. И, наконец, вернулся к любимой фотографии — уже на всю жизнь. В том же году в газете «Уральский рабочий» был опубликован его первый фоторепортаж — с уборки урожая в Бисертском районе. Причем делался он почти по-фронтовому, что подтверждает такая запись рассказа об этом автора: «Чтобы все успеть в ближайший номер, заскакиваю на товарняк в расчете, что на нужной станции он притормозит. А поезд продолжает мчаться! Я прыгаю на ходу и... ломаю ногу! Звоню председателю колхоза, прошу заехать за мной. Мы садимся в его тарантас и за шесть километров едем на поля. Делаю снимки, а потом говорю: теперь можно и в больницу. Там я нашел рентгеновский кабинет, проявил пленку, а потом одна барышня согласилась по пути завезти мои фотографии в газету. Успел».

И в целом в профессии он успел столько, сколько не успели, при всем к ним уважении, многие его именитые коллеги. Работоспособность его зашкаливала, о чем свидетельствует такой факт: в 1955 году, когда Грахов был принят стажером в Телеграфное агентство Советского Союза, знаменитое ТАСС, из 100 присланных им в первый же месяц снимков 35 пошли в печать. В современном одноименном агентстве говорят, что этот рекорд производительности и качества никем не побит до сих пор.

Конечно, делая репортерскую работу в 1950–1980-е годы, он руководствовался официальной идеологией: в определенных ракурсах снимал образцовые поля и передовые животноводческие комплексы, металлургические и машиностроительные цеха, строящиеся городские кварталы, транспортные магистрали, но на этих снимках — атмосфера советского позитива, который имел место не только «в верхах», но и «на местах», и это наша реальная история. А созданная Анатолием Граховым портретная галерея вообще тянет на эпохальную — даже если назвать лишь некоторых ее персонажей. Среди них Пьер Ришар и Никита Хрущев, Аркадий Райкин и Фидель Кастро, Иосип Броз Тито и Евгений Евтушенко, Муслим Магомаев и Эрик Хоннекер, Борис Ельцин и Джавахарлал Неру, Индира Ганди и Чингиз Айтматов… Из менее известных, но не менее выразительных лиц-образов от дяди Толи меня, например, всегда поражала безымянная католическая монахиня с изображением Че Гевары на груди, запечатленная им на Кубе, — ярчайший символ своего времени, соединявшего несоединимое.

После почти четверти века бесперебойной работы в ТАСС под постоянным девизом из песни военного корреспондента «Жив ты или помер — главное, чтоб в номер…» (автор текста — Константин Симонов) Анатолий Андреевич, формально став пенсионером, по приглашению председателя Уральского научного центра Академии наук СССР академика Сергея Васильевича Вонсовского пришел в недавно созданную академиком газету «Наука Урала». Казалось бы, тихая гавань после ежесуточного репортерского труда без выходных и тысяч километров дорог разного качества. Но не тут-то было! Его энергии, если не сказать трудоголизму, мог позавидовать любой молодой сотрудник. Когда в 1994-м году я пришел в газету в качестве ответственного секретаря, мне было 33, а дяде Толе — за 60 с обременением последствиями фронтовых ран. При этом только намекнешь ему, бывало, что, мол, надо сходить туда-то и снять то-то — максимум через полсуток несет снимки. Свежие, только из ванночки с закрепителем и сухие. Ни про какие файлы и мэйлы он знать не знал и слышать не желал. И все время просил, а то и требовал новых заданий. Таких работников теперь практически нет.

Фотолетопись научного Урала немыслима без снимков Грахова. На них — и академики, и лаборанты, и опять же заводские цеха с внедренными разработками ученых. Наследие Анатолия Андреевича — это шесть изданных альбомов, один из которых так и называется: «Наука Урала». Это его «Фотобиография» — книга, бережно собранная и замечательно прокомментированная моим предшественником на редакторском посту Аркадием Застырцем. Ее фрагменты выставлены на сайте «Город фотографии» по ссылке https://photoekb.ru/?p=806, они доступны любому пользователю интернета, как и множество «именных» снимков Грахова, его выставки, записи бесед с ним. Но далеко не только все это. На самом деле высшая оценка труда фотографа (как, впрочем, и писателя, и журналиста, художника) — когда его работа, хотя бы одна, становится народной, конкретное авторство ее делается третьестепенным, если вообще существенным.

И такая работа у Анатолия Андреевича есть: фотография ветерана-инвалида, припавшего к Вечному огню. Она давно уже «сама по себе» ходит по страницам газет, книг, сайтам сети и никого не оставляет равнодушным. Она стала одним из символов величия и трагизма Великой войны, ее страшной жестокости и стойкости человеческого духа.

…Однажды к круглой дате я написал заметку о Грахове и назвал ее «Фото — Граф». Дядя Толя не то что бы обиделся, но был сильно недоволен заголовком: «Не было графьёв среди Граховых и не будет!» «Но как же вас лучше всего называть, как вы себя ощущаете?» — устыженный, спросил я. И он, подумав, ответил: «Наверное, все-таки связистом… Связным…» «Связным поколений?» «Похоже!» — кивнул Анатолий Андреевич.

То есть заголовок над этим текстом он заранее одобрил. И таким Анатолий Андреевич и останется — для нас и для поколений за нами.