ИММУНИТЕТ ПО-АКАДЕМИЧЕСКИ

— А каким еще может быть проект под девизом «Глобальный разум: будущее глобализации и ее влияние на наш мир»? Кому, как не ученым, его продвигать? Ноосфера, сфера разума как высшая стадия эволюции биосферы — идея академика Вернадского, и в Екатеринбурге полны решимости представить ее во всей полноте. Для этого есть все возможности: серьезный интеллектуальный потенциал, подходящая территория площадью больше чем в пятьсот гектаров за Верх-Исетским прудом, хорошая динамика развития города и региона. На самом деле масштабы ЭКСПО сопоставимы с масштабами Олимпийских игр, только всемирные выставки проводятся раз в пять лет и продолжаются дольше — целых полгода. Борьба за право их проведения идет напряженная. Сейчас кроме Екатеринбурга за него борются города Измир в Турции, Аюттхая в Таиланде, Дубай в Арабских Эмиратах и Сан-Паулу в Бразилии. В конечном итоге речь идет о том, чтобы убедительно показать, как можно поднять качество жизни на всей планете, где сегодня два миллиарда людей живут на один доллар двадцать пять центов в день. Уральский план выставки — это больше сотни павильонов, скомпонованных по нескольким основным направлениям: глобальный разум и качество жизни, глобальный разум и безопасность, глобальный разум и инновации и так далее. Это огромный Экспо-парк площадью 186 га, Экспо-деревня, которые останутся неоъемлемой частью города, это новый уровень всей городской и транспортной инфраструктуры. За инновации, и не только за них, конечно, должна отвечать наука. Моей задачей на презентации было сформулировать концепцию глобального разума, Валерий Николаевич Чарушин с насытил ее конкретным содержанием. Надеюсь, у экспертов осталось хорошее впечатление от Екатеринбурга. Проект активно поддерживается руководством страны, рассматривается как мощнейший стимул к подтверждению статуса Екатеринбурга как крупного международного центра. Итоговое голосование по выбору места проведения ЭКСПО 2020 состоится на генеральной ассамблее МБВ в ноябре 2013 года в Париже. И у Екатеринбурга есть все шансы на победу.

— На самом деле с такими заявлениями надо быть осторожней. Может возникнуть, а может и нет. Гипотезы рождаются, подтверждаются или умирают — это нормальный научный процесс, он требует времени, тщательнейшего анализа, тем более в таких сложнейших вещах. Вообще надо признать, что за последние годы ни в лечении, ни в профилактике ВИЧ принципиальных открытий не сделано. По-настоящему эффективная вакцина так и не создана, хотя работы ведутся постоянно, и в мире отобрано два с половиной десятка перспективных вакцин, одна из которых — продукт Института иммунологии под руководством академика Р.М. Хаитова. Если говорить кратко и очень упрощенно, главная сложность здесь в том, что вирус СПИДа невероятно изменчив и, попадая в организм, в качестве ниши для проживания он выбирает клетки иммунной системы, которая уже не может с ним бороться. Экспериментально подтвердить качество попыток остановить этот процесс затрудняет отсутствие желающих участвовать в экспериментах. Допустим, в лабораторных условиях вакцина сделана. Однако чтобы ее проверить, нужны пациенты из групп риска — на профессиональном языке это называется «когорта». В данном случае в когорту должны входить проститутки, моряки с беспорядочными половыми связями и так далее. Но кто на это согласится? Любая информация о том, что в публичном доме есть СПИД — смерть для столь доходного бизнеса. Более или менее устойчиво такие когорты наблюдаются в Таиланде, в субсахарной Африке, где смертность от СПИДа уже зашкаливает, в наших широтах они постоянно распадаются. Но это совершенно не значит, что поиски нужно прекращать. В нашем случае речь идет об исследованиях, основанных на результатах изучения феномена взаимодействия «антиген — антитело», неоднократно удостоенных Нобелевской премии. Конечный этап этого взаимодействия — образование в крови устойчивых иммунных комплексов, нарушения в которых способствуют развитию различных болезней, СПИД в том числе. Однако пока в мире нет применимых на практике методов диагностики и лечения иммунокомплексных заболеваний. Их ищут во всем мире, в Перми и в Екатеринбурге в частности. У нас есть совместная программа с американскими коллегами, в прошлом году мы выиграли под нее международный грант, будем продолжать исследования. Определенные успехи достигнуты, но говорить о прорыве в лечении СПИДа пока преждевременно. Если он будет — обязательно проинформируем.

— С медицинской точки зрения любой зрелый организм чем-то болен или может заболеть. Другое дело — характер и стадия заболевания. Проблема в том, кто и как ставит диагноз, ведет профилактику или лечение. Такими вещами должны заниматься профессионалы — особенно если речь идет о столь сложной системе, как РАН. Что касается министра Ливанова, то мне с самого начала не очень понятна логика его поведения. Ведь первыми, кто провел деловую встречу с ним после его назначения в сентябре прошлого года, были члены нашего думского комитета. Мы пригласили министра, нескольких его заместителей, чтобы обсудить государственную программу фундаментальных исследований в стране на ближайшую пятилетку и роль в ней Академии наук, потому что, как теперь хорошо известно, после прихода Ливанова из проекта этого документа РАН практически исчезла. Выслушав наши аргументы, он тут же распорядился: РАН «вписать» — так же, как и Академию медицинских наук. Что это было — результат неинформированности, непонимания, что речь идет о серьезнейших стратегических вещах, а потом — прозрение? Или, может быть, продуманная политика? Тогда в чем она? Иногда возникает ощущение, что на публике министр говорит одно, в кругу специалистов — другое, а делает третье… Позже, если вы помните, я выступил на коллегии Минобра, членом которой являюсь, и поставил вопросы об отношениях министерства и РАН: почему обещаний со стороны первого много, а реально идет переориентация «научного» финансирования в вузы? Ведь если мы хотим по западному образцу перенести всю науку в университеты, то надо хорошо понимать: там другая система, другие традиции, аналогов нашей РАН, пользующейся международным авторитетом, в мире нет. И именно из нее выросли наши ведущие вузы, именно в ней — готовая научная база для них. Это уникальные, столетиями складывавшиеся связи. Зачем же их ломать? Без традиций, сложившихся школ атмосфера, в которой рождаются настоящие открытия, исчезает. Но в Минобре столь тонкие материи обсуждать не хотят…

Конечно, наша Академия нуждается если не в интенсивном лечении, то в профилактике ряда болезней — таких, как старение кадров, обусловленное кризисом девяностых годов. Что, между прочим, хорошо понимают и президент Путин, и премьер министр Медведев, активно поддерживая молодых ученых. Кстати, в Уральском отделении РАН этот недуг успешно преодолевается. А ставить под сомнение жизнеспособность всей Академии, готовя ей скорую кончину, недальновидно и непрофессионально, разрушительно для всей отечественной науки.