АКАДЕМИК Г.А. МЕСЯЦ КАК ВСЕ ЭТО НАЧИНАЛОСЬ…

Уже много написано о том, как создавалось УрО АН СССР. Я хотел бы немного подробнее рассказать о некоторых деталях этого дела.

В сентябре 1985 г. я участвовал в конференции по мощным импульсным системам, которую организовали геофизики Уральского научного центра АН СССР в Свердловске. В то время было очень модным просвечивать Землю мощными электромагнитными импульсами для изучения ее строения. Во время одного из заседаний меня срочно вызвал к телефону секретарь Свердловского обкома КПСС В.А. Житинев, который, как я знал, отвечал за науку. Я догадывался, зачем я ему нужен. В 1983 г. вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О работе Уральского научного центра», в котором был сделан ряд замечаний в адрес УНЦ. Была принята также программа модернизации центра, включавшая создание новых институтов и развитие существующих, строительство конструкторского бюро химии и металлургии, а также общежитий для молодых ученых. Однако я знал, что в течение трех прошедших лет программа выполнялась плохо и в ЦК КПСС этим были недовольны.

После того как Б.Н. Ельцина перевели в Москву, первым секретарем Свердловского обкома был избран Ю.В. Петров, и ему предстояло дать отчет о проделанной работе. Он принял решение сменить руководство УНЦ. Как мне потом говорил В.А. Житинев, в ЦК водили пальцем по списку академиков и остановились на моей кандидатуре. У меня был хороший опыт работы. Вместе с академиком В.Е. Зуевым я активно участвовал в создании Томского филиала АН СССР и Института оптики атмосферы, где семь лет был заместителем директора. Создал в Томске Институт сильноточной электроники СО АН СССР и возглавлял его 10 лет. А еще раньше на общественных началах 5 лет был председателем Совета молодых ученых ЦК ВЛКСМ и хорошо знал общее положение с наукой в СССР, включая Академию наук. Надо сказать, что за несколько месяцев до этого академик В.А. Легасов от имени президента АН СССР А.П. Александрова предложил мне возглавить Дальневосточный научный центр АН СССР, так как тамошний председатель А.П. Капица уходил в отставку. Во Владивосток я ехать отказался, поскольку там не было институтов физического профиля, а быть просто чиновником я не хотел.

Я оказался прав — Ю.В. Петров предложил мне возглавить Уральский научный центр. Академик Сергей Васильевич Вонсовский покидал этот пост. Сразу я не мог принять решение, потому что в Томске у меня был очень хороший институт, все сотрудники которого были бывшими студентами Томского политехнического института и Томского университета; многим из них я читал лекции. Однако мои сомнения развеялись, когда в ЦК согласились на то, чтобы я создал в Свердловске Институт электрофизики и пригласил 25 ученых из Томска, Новосибирска и Москвы с предоставлением им квартир. Надо отдать должное — все, что было обещано, позже блестяще выполнил Свердловский обком.

В январе 1986 г. мы с моей женой Ниной Александровной прилетели в Свердловск. В 1985 г. в СССР уже завершилось формирование плана очередной пятилетки, но когда я посмотрел план строительных работ в АН СССР, то не увидел вообще ни одного объекта УНЦ. Отсутствие их в пятилетнем плане фактически было грубым нарушением постановления, о котором говорилось выше. Я написал письмо в ЦК, его подписал первый вице-президент АН СССР В.А. Котельников. Это письмо оказалось на столе у заведующего строительным отделом ЦК КПСС А.Г. Мельникова, который в свое время работал первым секретарем Томского обкома КПСС, а до него этот отдел ЦК возглавлял Б.Н. Ельцин. Поэтому нас в ЦК очень хорошо понимали. Корректировка планов на пятилетку еще продолжалась, и нам дали сверх бюджета 40 млн рублей — очень приличную сумму. На строительство Института электрофизики в Свердловске площадью 20 тыс. кв. м нам дали дополнительно еще 5 млн. Это была моя первая акция, позволившая позже построить Институт химии в Перми, Институт геологии в Сыктывкаре, конструкторское бюро в Свердловске и многое другое.

Вторая важнейшая акция состояла в реорганизации управления наукой в АН СССР на Урале. Я видел, что уровень уральских ученых не ниже, чем в Сибири. Но они были явно недооценены, несмотря на то что играли выдающуюся роль в развитии науки и промышленности СССР.

Президент АН М.В. Келдыш говорил когда-то, что в Академию избирают не просто тех, кто живет в Москве, но особенно тех, кто живет в одном подъезде. Это, конечно, некая гипербола. Однако я понимал, что на Урале ничего нельзя будет сделать, если мы каждый рубль будем выпрашивать в Москве. Поэтому у меня появилась идея преобразовать Уральский научный центр в Уральское отделение, которое будет работать на тех же принципах, что и Сибирское. Академику М.А. Лаврентьеву удалось совершить такой подвиг, как создание Сибирского отделения, только благодаря поддержке Н.С. Хрущева. В нашем деле ситуация была тоже благоприятной. Нас поддерживали Е.К. Лигачев — второе лицо в партии, Н.И. Рыжков — председатель Совета Министров СССР, а также Г.И. Марчук, который вначале был председателем ГКНТ, а затем президентом АН СССР. Удивительное везение — все они были из Сибири или с Урала. Наша первая беседа с Егором Кузьмичом Лигачевым была исключительно полезной. Он с энтузиазмом поддержал эту идею. Тогда шла перестройка, поэтому работа началась быстро. Изменения в организации науки в стране, которые происходили на моей памяти, были связаны с приходом новых вождей: Хрущева, Брежнева, Горбачева. Все они начинали с того, чтобы, опираясь на науку, добиться прогресса в стране. В нашем случае большую роль сыграло то, что руководство КПСС и Правительство СССР к науке относились хорошо. В частности, Е.К. Лигачев стоял у истоков создания Сибирского отделения, а Н.И. Рыжков работал в высокотехнологичной сфере на Урале, возглавлял Уралмаш. Гурий Иванович Марчук долгое время был председателем Сибирского отделения АН СССР.

В то время, о котором идет речь, Г.И. Марчук возглавлял ГКНТ и был заместителем председателя Правительства СССР. Он стал активно помогать нам. Чтобы создать Отделение, нужно было иметь некоторое количество академических центров. На Урале их было три: Башкирский и Коми филиалы АН СССР и Уральский научный центр. На их базе и предполагалось создать Отделение. Для этого нужно было уговорить руководство республик Башкирии и Коми, чтобы их филиалы вошли в состав создаваемого УрО АН СССР. Кроме того, предполагалось создать научный центр в Перми, где еще в 1916 г. был основан университет, старейший после Казанского и Томского на востоке России. Кроме того, там было несколько филиалов уральских академических институтов. Однако с уговорами дело обстояло плохо. Например, первый секретарь Башкирского обкома сказал, что «Башкирия никогда не будет под Свердловском». Такая же ситуация была в Республике Коми. Но в те годы Горбачев и Лигачев проводили смену руководящих элит в регионах, под которую попали многие первые секретари обкомов. Ситуация в Перми была благоприятной. Первый секретарь обкома Б.В. Коноплев обещал всячески поддержать нашу идею.

После этих согласований три руководителя региональных академических подразделений Урала — автор этих строк, Михаил Павлович Рощевский и Генрих Александрович Толстиков — пришли к тогдашнему президенту АН СССР академику А.П. Александрову в Курчатовский институт и рассказали о своих планах. Он предварительно уже знал о них, дал нам ряд полезных советов и сам написал короткое письмо в Политбюро ЦК КПСС с обоснованием необходимости осуществить наш замысел. Рукопись этого письма хранится у Михаила Павловича как исторический документ. В итоге нам удалось составить план организации Уральского отделения АН СССР. В феврале 1987 г. состоялось историческое для науки Урала событие — выездная сессия президиума АН СССР в Свердловске. Я сделал доклад с обоснованием необходимости создания Уральского отделения и подчеркнул, что нам необходимо расширить фундаментальные исследования, а также заниматься региональными проблемами Урала. В этом крае исторически сотни лет развивается промышленность, многие миллионы тонн отходов лежат на поверхности, которые благодаря современным технологиям могут быть переработаны. Например, в отходах предприятий по добыче и производству меди много золота, при добыче бериллия в отходах остается много изумрудов, в отходах переработки бокситов (красные шламы) содержится промышленно значимый скандий и т.д. Большую экологическую проблему создавал также Восточно-Уральский радиоактивный след.

Этот доклад стал основой для документов, которые уже в марте были направлены в ЦК КПСС и Правительство СССР. Однако лето почти прошло, результатов не было, а премьер Николай Иванович Рыжков, уходя в отпуск, сказал, что с созданием Уральского отделения придется повременить, так как сейчас нет денег. Я встретился с Егором Кузьмичем Лигачевым, рассказал о большой работе, которую мы провели, и выразил тревогу по поводу создания УрО. Он позвонил В.А. Медведеву, который заведовал наукой в ЦК, и сказал, что на ближайшем заседании секретариата необходимо поставить вопрос о создании Уральского и Дальневосточного отделений АН СССР. Дальневосточный центр тогда входил в состав Сибирского отделения, и тамошние ученые постоянно «бомбили» ЦК просьбами дать им больше свободы. Перед заседанием секретариата Лигачев попросил меня определить главные пункты плана создания УрО. Я сказал: нужно то, что имеет сейчас Сибирское отделение, — прямое финансирование от правительства РСФСР, отдельные вакансии на выборах в Академию, и председатель Отделения должен быть вице-президентом АН, иначе он не сможет управлять деньгами Отделения.

На заседании секретариата я сделал короткий доклад, примерно на 10 минут. Председатель Дальневосточного научного центра академик В.И. Ильичев отсутствовал, потому что был в командировке в Южной Корее. Я коротко обрисовал ситуацию с наукой на Дальнем Востоке и попросил удовлетворить просьбу ДВЦ. Академию наук представлял первый вице-президент АН СССР В.А. Котельников. Он активно поддержал идею создания УрО и ДВО. Е.К. Лигачев хорошо отозвался о достижениях академических ученых Урала, Сибири и Дальнего Востока, в частности высоко оценил работы челябинских специалистов в области металловедения. Решение секретариата было принято единогласно. В конечном счете 26 сентября 1987 г. вышло постановление ЦК и Совмина СССР о создании Уральского отделения АН СССР. Были организованы 22 новых института в Свердловске, Перми, Ижевске, Сыктывкаре, Уфе, Миассе. В составе УрО кроме учреждений в Свердловске было еще три научных центра: в Башкирии, Коми и Перми. Позднее были созданы центры в Удмуртии, Челябинске, Оренбурге и Архангельске.

Позже, при утверждении в должности руководителей УрО и ДВО в качестве вице-президентов АН СССР, я снова был на заседании секретариата и ответил на ряд вопросов. Честно говоря, я рассчитывал тогда на помощь трех человек: Лигачева, Ельцина, долго руководившего Свердловским обкомом КПСС, и Рыжкова, который начинал свою карьеру на Уралмаше, дослужившись до генерального директора. Мне казалось, что Ельцин будет относиться к своему региону с таким же уважением, как Лигачев. Но с заседания секретариата, где утверждали создание УрО, он ушел. На втором заседании его вообще не было. Я тогда был под впечатлением решений XXVII съезда КПСС, после которого, подчеркивая единство партии, говорили, что СССР — это ставропольские, сибирские и свердловские ребята. Однако все было не так просто… В то же время я хочу подчеркнуть, что Борис Николаевич Ельцин как Президент страны сыграл огромную роль в спасении нашей Академии. В Верховном Совете РСФСР пытались не допускать в создаваемую Российскую академию наук членов АН СССР, так как считали ее последним оплотом тоталитаризма, и предлагали избирать новых членов с чистого листа. Ельцин и его администрация резко оборвали этот процесс. Первые распоряжения Бориса Николаевича как Президента РФ касались региональных отделений: УрО, СО и ДВО. В решающий момент Ельцин пришел на Общее собрание РАН и дал гарантии сохранения Академии. Уральское происхождение Бориса Николаевича в полной мере проявилось, когда на должность президента РАН он рекомендовал академика Ю.С. Осипова, который как ученый состоялся в Свердловске. Все это имело решающее значение на начальном этапе создания РАН. В новой исторической реальности повторилось то, о чем Ленин писал Луначарскому: «Не давайте коммунистам-фанатам съесть академию наук». В нашем случае было то же самое, только слово «коммунистам» нужно заменить на «демократам».

Укреплению УрО очень способствовали первые для Отделения выборы в Академию наук в 1988 г. Они были  для Урала очень успешными. Все выдвинутые нами кандидаты были избраны. Количество членов Академии, работающих на Урале, удвоилось и достигло 34. Новыми академиками стали А.Н. Барабошкин, В.Н. Большаков, Ю.С. Осипов, Г.А. Толстиков и Г.П. Швейкин.

Когда я приехал на Урал, ко мне относились очень осторожно. Можно даже сказать, подозрительно. Но после организации Уральского отделения и первых выборов, а также после того как мы стали проектировать, а затем строить новые здания, ситуация резко изменилась. Меня приняли за своего. Все поняли, что я работаю в интересах ученых Урала.

В 1988 г. Николай Иванович Рыжков, будучи Председателем Совмина СССР, приехал в Свердловск. Мы сделали хорошую выставку работ институтов Уральского отделения. Потом состоялся глобальный разговор о будущем Отделения. Я сказал: «Николай Иванович, Академгородок в Свердловске строится много лет, а как быстро строился он в Новосибирске! Там все делало Министерство среднего машиностроения, т.е. атомщики. Тут, на Урале, у них огромная строительная организация. Почему бы Минсредмашу не строить нам?». Рыжков тут же распорядился соединить его с министром Средмаша Л.Д. Рябевым и попросил его принять меня в ближайшее время. Я приехал к Льву Дмитриевичу, он был очень любезен. Я привел ему те же аргументы. Атомные объекты в Сибири были отстроены, а строительные организации сохранились, и председатель Сибирского отделения академик М.А. Лаврентьев поступил очень мудро: зная ситуацию, сделал так, чтобы Хрущев помог ему эти строительные организации подключить к строительству новосибирского Академгородка и институтов, поэтому их построили быстро, как в сказке. Подумав немного, министр ответил: «Знаешь, у нас сейчас так много объектов на Урале, что за всю работу я взяться не могу». А я его попросил в качестве первого объекта построить Институт электрофизики, что было согласовано в ЦК. На этом он меня и поймал: «Давай мы построим этот институт, а потом как пойдет». Я согласился. Теперь нужно было быстро делать проект, а для этого требовался год. Я схватился за голову.

И все же выход был найден. Дело в том, что, когда я и мои сотрудники приехали в Свердловск, в новом недостроенном корпусе Института физики металлов было только три этажа из пяти, и, получив бюджетные средства, мы первым делом достроили этот корпус. Мой институт располагался частично в старом здании ИФМ, частично в жилом доме на первом этаже. Достроив новый корпус, мы частично заселили его. Проект этого корпуса мы один к одному повторили для Института электрофизики на ул. Амундсена в Академгородке. Это было потрясающее решение, которое очень ускорило строительство. Буквально через пару месяцев я позвонил министру и говорю: «Проект готов. Мы уже сделали привязку к местности. Деньги у нас тоже есть». Однако строительство длилось долго. Союз развалился, денег не было, тем не менее мы строили. Надо сказать, что институт построили прекрасный, а вот блок общего назначения, куда я предполагал поселить президиум Уральского отделения и перенести общие службы, библиотеку, аспирантуру — в общем, все, что положено цивилизованной организации, которая занимается научными исследованиями, не достроен до сих пор. Сейчас вся надежда на ФАНО.

…После той встречи 1988 г. у нас с Николаем Ивановичем Рыжковым установились хорошие отношения. Я состою в Московском интеллектуально-деловом клубе Рыжкова уже 18 лет. Это очень интересное дело.

В 1996 г. на одном из общих собраний президент РАН Юрий Сергеевич Осипов пригласил меня в Москву в качестве первого вице-президента РАН. Академик А.А. Гончар засобирался в отставку. Я десять лет проработал на Урале, прирос к нему, поэтому почти два года не соглашался. Наконец, в марте 1998 г., я понял, что нужно ехать, и 13 лет был вице-президентом РАН. Но это уже другая история…