ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПРИЗВАНИЕ ШВАРЦА: СВИДЕТЕЛЬСТВО ДОЧЕРИ

1 апреля — самый любимый день в году для нашей семьи. День рождения отца и день смеха. Может быть, поэтому в нем органично сочетались чувство юмора и жизнелюбие…

Призвание — понятие, в котором переплетаются духовный и светский смыслы. Я постараюсь именно через это сочленение рассказать об отце.

Высший смысл понятия призвания означает предназначение, в следовании которому состоит долг человека и в реализации которого ему помогает Бог.

Отец родился не только в год Гражданской войны, но в самом ее пекле — в Екатеринославе. Мой дедушка счел необходимым вывезти беременную жену из Петрограда в провинциальный южный город, где жили его родители. Это его решение оказалось роковым: Екатеринослав стал местом решающих сражений Белой и Красной армий. Семена Шварца убили через два месяца после рождения сына. А через две недели после его гибели в дом, где жили Шварцы, попала бомба и под его обломками затем нашли мать и сына. Бабушка была контужена, что послужило впоследствии причиной потери слуха. Последствия для младенца врачи города предсказать не могли. Евгения Станиславовна поехала в Петроград. И там врачи заверили ее в том, что, прижимая сына к себе, она спасла его.

22 июня 1941 года отец с однокурсниками встретили на пути из Ленинграда в Архангельск, куда собрались в начавшиеся каникулы на велосипедах. Они повернули обратно, благо недалеко отъехали, и по прибытии явились в военкомат добровольцами. Были отправлены на Ленинградский фронт. Отец служил пулеметчиком, был контужен, после госпиталя демобилизован как старшекурсник. Контузия впоследствии давала о себе знать ежедневными головными болями. Но он остался жив — один из трех студентов-биологов его курса. И в этом было предназначение: жить и работать в профессии, которую выбрал еще в раннем детстве. 

Теперь собственно о том, как формировалось экологическое призвание. Профессиональное призвание сложно, многокомпонентно, и каждое уникально по своему составу. И в силу этого, по моему убеждению, оно имеет особую структуру и историю формирования. Я постараюсь проиллюстрировать данный тезис биографией С.С. Шварца.

Детство было счастливым: его обожали мать и бабушка, по-мужски опекали дяди, стремившиеся заменить отца. Бабушка, Луиза Леопольдовна Кониц, и мама очень рано почувствовали интерес ребенка к жизни животных и способствовали его развитию, как могли. К пяти годам отец наизусть знал рассказы Брема и мог наблюдать различных особей в природе (во время отдыха на даче в Ленинградской области) и дома. Меня в свое время поразил его рассказ о питоне средней величины, который обитал на веранде арендованной дачи. Сейчас я прихожу к заключению, что большинство детей одарены наивным экологическим мышлением — любопытство порождает наблюдательность и знание о том, что лягушки живут в болоте, кузнечики в траве и т.д. Окружающие могут способствовать развитию экологических представлений, но могут и не замечать их.

Дяди отца — по матери Василий Кониц, по отцу Наум Шварц — были похожи и не похожи друг на друга. Василий — мостостроитель, математик, при этом романтик и поэт. Наум — известный в Ленинграде адвокат и заядлый охотник. Их единственным капиталом было отличное образование, убеждение в его ценности они передали отцу. Мне кажется, показательным в их отношениях с отцом был следующий факт: на окончание школы Василий подарил племяннику прекрасно изданные альбомы гравюр, а Наум — охотничье ружье Зауэр. Охотничьи навыки пригодились отцу в работе в поле, но заядлым охотником он не стал.

К выбору школы в 1928 году семья отнеслась ответственно. Были предприняты усилия по зачислению отца в одну из лучших школ Ленинграда — как бы сейчас сказали, с немецким уклоном. О школе отец любил рассказывать. Во-первых, удивляло то, что большинство учителей не имели педагогического образования, но были специалистами в области преподаваемого предмета. Во-вторых, школа была экспериментальной, что поддерживало интерес учеников к процессу и обеспечивало их сотрудничество с учителями. Меня более всего из этих экспериментов заинтересовал так называемый бригадный метод. Он заключался в том, что старший класс делился на бригады, в которых каждый ученик нес ответственность за определенный предмет — отметка на уроке одного ставилась всем членам бригады. Метод, по меньшей мере, сомнительный. Его результаты непредсказуемы. Все зависело от учеников. В классе отца было всего 14 человек, они были честолюбивы и целеустремленны, интересы большинства к старшим классам уже определились. Они договорились между собой, что предмет особой ответственности каждого не будет совпадать с их особым интересом. Задачей было стать лучшими по всем предметам, в чем метод мог быть полезным. Отец выбрал своей зоной ответственности математику. Итак, школа дала качественное образование по всем предметам и прекрасное знание трех языков. В результате по окончании школы 8 из 14 одноклассников получили золотые медали, которые по желанию можно было заменить на велосипеды. Большинство выбрали велосипеды. Что касается биологии, то в школьные годы отец постигал ее в юннатской практике в Ленинградском зоопарке и благодаря самостоятельному освоению классики на русском и немецком языках.

Вопрос о выборе вуза и профессии для отца не стоял — ЛГУ, биофак. В его рассказах отца студенческие годы не занимали много места, воспоминания о них вытеснила война. Он лишь подчеркивал, что более всего ему дали занятия по философии, так как преподаватели требовали участия в дискуссиях по первоисточникам. Учась на философском факультете, я не раз обращалась к нему за консультациями по немецким классикам. Я сочла необходимым подчеркнуть данный факт, поскольку убеждена, что экология сродни философии и экологическое мышление своим фундаментом имеет философский взгляд на взаимодействие популяций и среды обитания.

В собственно экологическом образовании отца наибольшую роль сыграли годы аспирантуры, формальное и неформальное общение с профессорами Д.Н. Кашкаровым и П.В. Терентьевым. 

В формировании экологического призвания большое значение имел еще один фактор биографии Станислава Семеновича — профессиональная мобильность. В юности — поле в Ленинградской области, после окончания университета — работа на противочумной станции в казахской степи, после защиты кандидатской диссертации в 1947 году — Средний Урал и, наконец, собственный выбор — исследования на Полярном Урале. Соединение классического биологического образования, навыка философской рефлексии и опыта полевых исследований в различных природных ареалах и есть экологическое призвание Шварца. В наиболее яркой форме оно проявилось в очень разных его работах: «Единство жизни» и «Эволюционная экология животных».

Парадокс, но о призвании человека мы задумываемся по большей части в тех случаях, когда это призвание оказывается успешно реализованным. Говоря об отце, я остановлюсь на том решающем условии, которое помогло ему. Этим условием, на мой взгляд, стала его способность достигать понимания его позиции и идей окружающими. Важной его победой было полное понимание со стороны жены, Фаины Михайловны Шварц. Приведу одно свидетельство: выпускница исторического факультета ЛГУ, она не побоялась отправиться в одну из первых уральских экспедиций с дочерью трех лет. Второй и, наверное, решающей в данном контексте победой было понимание со стороны коллег. Это были коллеги, ставшие друзьями: Н.Н. Данилов, В.Н. Павлинин, А.В. Покровский, В.С. Смирнов, В.Г. Оленев, Л.Н. Добринский, Л.М. Сюзюмова, О.А. Пястолова, П.Л. Горчаковский. Они создали институт и добились его признания в стране и в мире. Их сплотило понимание идей Шварца, стремление углубить их в своих направлениях исследований и общий успех в создании уральской экологической школы. Заслуга сотрудников института состоит в том, что они приняли научную эстафету от Шварца в сложные для науки годы.

Отец умел убеждать всех — от дедушки Шарабакина, легендарной личности из первых уральских экспедиций, до партийных руководителей области, с которыми регулярно встречался на своих лекциях и которым помогал формировать экологические представления о современной хозяйственной деятельности. Помню его встречу с преподавателями и аспирантами гуманитарных факультетов УрГУ, после которой все были горды своей осведомленностью о том, что впоследствии получило название правила Шварца. Отец считал необходимым быть не только исследователем, но и популяризатором науки и умел им быть. Главной опасностью обывательских представлений он считал бессодержательный алармизм, а обязанностью экологов — экологическое просвещение населения, задачу, ставшую еще более актуальной в наши дни.