ВИДИМОЕ И НЕВИДИМОЕ В ПОЛИТИКЕ

— Для нас было принципиально важно презентовать книгу именно 22 апреля, в годовщину памяти руководителя нашего отдела доктора политических наук Олега Борисовича Подвинцева, который создал это направление исследований и руководил им до своей безвременной кончины. Именно он, благодаря своему богатейшему практическому опыту и серьезной теоретической базе, пять лет назад подметил кардинальные изменения в визуализации политического, произошедшие за последние полтора десятилетия. Он считал, что если не успеть осмыслить этот поворот, время может быть безвозвратно упущено. Первоначально мы планировали более широкую программу презентации, но режим самоизоляции не позволил.

— Термин «научная школа» предполагает наличие учителя и учеников, а Подвинцев привлек к исследованиям большую группу уже сложившихся ученых из нескольких городов. Всеволод Бедерсон, Дарья Вершинина, Светлана Рязанова занимаются другой тематикой, но они примкнули к команде во многом благодаря его влиянию. Безусловно, Олег Борисович является основателем этого научного направления.

— С самого начала, с первой конференции в 2016 г. (по ее итогам была выпущена книга «Визуализация выбора: история и современное состояние предвыборной агитации в России») мы стремились объединить усилия и политтехнологов-практиков, и теоретиков социальных отношений, и культурных институций. Нашим постоянным партнером стал пермский Центр городской культуры, на базе которого проходили выставки коллекций того визуального материала, который мы анализировали. Надо сказать, что именно благодаря дизайнерской поддержке ЦГК удалось создать хорошо иллюстрированное и оформленное современное издание, не похожее на «рядовую» научную монографию. 

Вторая конференция по этой тематике прошла в мае 2018 г. Если ранее мы сосредоточивались почти исключительно на анализе предвыборной агитации, то в этот раз удалось взглянуть на проблему шире и более концептуально. Политика вездесуща, она окружает нас со всех сторон. Мы разделили материал на четыре части. Первый блок — теоретический, он описывает закономерности презентации политического, ее зримое самопроявление в обществе, прежде всего на отечественном материале. Далее идет исторический блок — анализ форм решения политических задач через визуальную подачу; третий блок посвящен современным практикам в достаточно широком понимании: это скорее исследование общекультурного контекста, в котором проявляет себя политика. Здесь, например, глава о том, как политические теории проявляются в телевизионных сериалах, главы о развитии женского образа в политике и так далее. И четвертая часть — это презентация материалов выставки «Моя иллюзия», подготовленной Дмитрием Москвиным и ЦГК.

— Невооруженным глазом виден контраст между «креативностью» 1990-х и «технологичностью» 2000-х. Исследователи говорят даже о деградации визуального поля в современной политике. Предвыборные агитационные материалы становятся шаблонными и скучными, все меньше привлекают внимание, формально обозначая присутствие той или иной политической силы. Это парадокс: ведь культурологи уверяют нас, что сегодня центр коммуникации продолжает смещаться от вербального к визуальному.

— На этот вопрос нет простого и однозначного ответа. С одной стороны, политическая ситуация в стране стабилизировалась, сложились основные электоральные приоритеты и снизилась межпартийная конкуренция. Грубо говоря, одна партия твердо знает, что все равно получит 60 %, а другая — что получит примерно 7%. Поэтому им нет смысла форсировать предвыборную агитацию: даже весьма значительные усилия и бюджеты, вложенные в визуализацию, сдвинут это распределение на 1–2 % в ту или другую сторону, то есть практически ничего не изменят. С другой стороны, выдвинутые партиями кандидаты обязаны придерживаться довольно строгих правил оформления агитационных материалов, следовать партийному брендбуку. С третьей — существуют законодательные ограничения на агитацию. Можно привести еще ряд очевидных причин.

— Тут уже интереснее. Прежде всего следует отметить, что в значительной степени конкуренция между политическими пристрастиями (даже не силами) сместилась в онлайн — в Интернет и социальные сети. Здесь возможны и более живая реакция на значимые события, и более высокий уровень визуальной культуры, и совершенно другие пропорции. Удачный пост раскрученного в соцсетях лидера общественного мнения может набрать миллионы просмотров, что уже сопоставимо с аудиторией центрального телеканала. И это как раз совпадает с фиксируемой историками искусства тенденцией смещения центра тяжести политической ангажированности с традиционных монументальных форм на более дешевые и доступные виды искусства. Этой темы коснулся в первой части книги профессор Уральского государственного архитектурно-художественного университета (г. Екатеринбург) Леонид Салмин: проект Дворца Советов архитектора Бориса Иофана (крупнейший проект монументальной пропаганды 1930-х гг.) остался нереализованным не из-за нехватки средств, а потому что время «египетских пирамид» в политической визуализации прошло. Два века назад художник несколько лет лет писал картину маслом три на пять метров, и она воспринималась как полноценное политическое высказывание; сто лет назад живопись сменилась на плакат и лубок (карикатуру и комикс), а сейчас — на граффити и интернет-мемы.

— С лозунгами, с вербальным выражением сейчас действительно проблема. Это видно даже на примере кампании по поправкам в Конституцию. Общекультурный тренд ведет от вербализации к визуализации, точнее к их сочетанию, когда наиболее удачным, т.е. запоминающимся является совместная игра слов и изображения, иногда на грани фола. Для вербализации нужны хорошие текстовики, а они сейчас в большом дефиците, в отличие от дизайнеров; клиповое, скролинговое восприятие информации в соцсетях (особенно в Инстаграме) диктует свои привычки ее восприятия, на которые и ориентируются технологи — в результате визуальный ряд становится все более изощренным, а вербальный используется лишь как подпись, дополнение к картинке, становится вторичным; кроме того, для вербальной подачи какой-то идеи необходимо ее постоянное проговаривание, многократное повторение, чтобы она стала привычной, как «Карфаген должен быть разрушен». Но для этого нужны ресурсы и время, т.е. длительность трансляции месседжа, а большинство политических кампаний — в отличие от коммерческой рекламы, где существуют долговременные стратегии продвижения и крупные бюджеты — сейчас очень скоротечны, одна приходит на смену другой, лозунги быстро забываются и стираются из памяти. А вот картинки и видео расходятся мгновенно, как вирусная реклама. Однако я бы не спешил ставить крест на вербальной подаче. Возможно, у политической вербализации еще есть шанс на новое возрождение как раз в социальных сетях: в подкастах или голосовых сообщениях, популярных среди молодежи.     

— Совершенно верно. С позитивным образом желаемого будущего у всех современных политических сил большие проблемы. Сплошь и рядом все они отталкиваются от прошлого, пытаясь зафиксировать «наши достижения». Отчасти это реальная трудность: сегодня наше общество сильно дифференцировано, и выдвинуть некий идеал, который был бы равно принят всеми социальными группами, очень сложно. С другой стороны, политическая перспектива сейчас очень короткая, мало кто из реальных политиков (по крайней мере, на региональном и местном уровнях) планирует что-то на 20–30 лет вперед.

— Честно говоря, мы после первой конференции ожидали, что научное сообщество нас поддержит и где-то появятся подобные работы. Но пока этого не происходит. Разумеется, есть хорошие конкретные исследования, политтехнологи и политконсультанты обобщают свой опыт, есть заметные монографии на культурологическом уровне. Однако соединить политическую практику, социальную теорию и культурологию и при этом работать вместе с такими организаторами культуры, как ЦГК, получилось только у нас. Видимо, это специфика Урала, где есть все необходимое, начиная с сильной академической науки, и есть желание ученых из разных городов и структур работать вместе. Поэтому пока что мы лидеры этого направления.

— Безусловно. Интересно, что для большинства авторов увлечение визуальностью политического — это не столько основная тема научной работы, сколько своего рода академическое хобби. Многие главы созданы на основе анализа личных коллекций: не архивных материалов, не музейных собраний, а личных, собранных самими участниками проекта. Это залог того, что тематика интересна авторам вне зависимости от будущих грантов и места работы. Через год-полтора мы поглядим, что накопилось у нас за это время и, возможно, организуем следующую конференцию. Тем более что я уверен: за это время политический процесс обязательно подкинет нам новую пищу для размышлений.