МЕГАГРАНТ ДЛЯ КВАНТОВОЙ СПИНТРОНИКИ: НАЧАЛО ПУТИ

— Путь к гранту был непростым — особенно если учесть, что изначально по условиям конкурса к нему допускались только высшие учебные заведения. Но в конце концов ситуация изменилась и устроители поняли, что академические институты как минимум не менее достойны участия в подобном соревновании. На нынешний конкурс мы подавали две заявки, одну из них — по разделу «физика» с участием С.О. Демокритова, и этот проект выиграл.

— Сергей Олегович — высококлассный специалист в сфере изучения тонких магнитных явлений, а именно этим занимается ИФМ. Многие наши сотрудники знают его не один год. Кроме того, у него большой международный авторитет, высокая  научная репутация, множество публикаций в профессиональных высокорейтинговых изданиях. Один пример: если для нашего ученого опубликоваться в журнале «Physical Review», являющемся у физиков мерилом научного уровня, — достижение, то для Сергея Олеговича это обычное дело. Сотрудничать с профессионалом такого класса большая честь и незаменимый опыт.

— Этим и отличается данный грант от других, чисто «фундаментальных». В конечном итоге мы должны создать модель полезного устройства для хранения и обработки информации, по существу, работающего на новых физических принципах и сочетающего качества цифровых и аналоговых устройств. При этом оно должно быть не просто меньше уже существующих, но работать быстрее. Потенциально такие устройства могут применяться в электронной аппаратуре, связи, телекоммуникационных системах, а в более отдаленной перспективе приблизить человечество к созданию квантового компьютера. Один из новых принципов связан с использованием эффекта так называемых спиновых волн в металлах. Но обычно такие волны довольно быстро затухают. Так вот наш коллега С.О. Демокритов, много лет занимающийся этой проблемой, научился компенсировать потери, то есть усиливать волны. Чтобы продолжить и конкретизировать его эксперименты, в ИФМ будет создана целая инфраструктура с современным оборудованием. Со своей стороны институт обязался «дополнить» грант суммой в 22 млн руб.,  и большую часть эти денег рассчитываем потратить на магнитооптическое устройство для изучения спиновых волн в металлических пленках и наноструктурах. Параллельно, разумеется, будет выполняться план по публикации статей, оформлению изобретений.

— В общей сложности будет задействовано 25 человек, собственно в новой лаборатории, кроме Сергея Олеговича — три штатных единицы. При этом с самого начала мы стремимся все делать по-настоящему, основательно. Еще одна особенность — Владимир Васильевич Устинов настаивает, чтобы деньги сотрудникам платились не за участие в процессе, а за реальный результат. Поэтому, несмотря на то что реальное финансирование еще не началось, мы уже разрабатываем особую систему премирования. В конце концов, по положению о мегагранте, если запланированное под вложенные средства задание сочтут невыполненным, их могут взыскать обратно. Сделаем все, чтобы этого не случилось.  

                    

Из беседы с профессором Университета Мюнстера С.О. Демокритовым:

— Долгое время эти контакты были, что называется, неформальными. Так, с Владимиром Васильевичем  Устиновым мы знакомы, наверное, уже лет двадцать, но реальной общей работы у нас раньше не было. Зато такая работа была у моих коллег из московского Института физических проблем РАН им. П.Л. Капицы, где я начинал научную карьеру и с которым никогда не терял связи, — то есть опосредованное отношение к этим контактам имелось. И когда примерно год назад академик Устинов обратился ко мне с предложением участвовать в заявке на этот грант, я согласился. А осенью прошлого года впервые приехал в Екатеринбург, где выяснилось, что обсуждать дальнейшее сотрудничество стоит независимо от результатов конкурса — слишком много общих интересов. И теперь, когда грант  выигран, мы занимаемся тем, что из абстрактных научных программ строим программу конкретных экспериментов.                         

— Более чем прилично. Сейчас трудно пересчитывать эту сумму в валюте, но вместе с долей, которую обязался вложить институт, на сегодня получается 2 миллиона евро. Это самый большой грант под мое имя, который я получал. «Стандартные» гранты, которые я получаю в Германии, — до полумиллиона. Были, конечно, еще европейские — по 3–4 миллиона, но они распределялись на несколько групп, большое количество исполнителей. То есть в материальном смысле это значительный успех. Так полагают и в нашем Университете Мюнстера, где это считается серьезным событием и все меня поздравляют с крупным достижением.

— Конечно, все определяется тем, какая голова. Есть по-настоящему выдающиеся люди, в том числе россияне, которым везде «зеленая улица». Но это очень редкое исключение, большинству приходится долго и упорно доказывать свою состоятельность. Я уже публично высказывался в том смысле, что принявшим решение уехать нужно быть готовыми к необходимости пробивать свою карьеру с гораздо большими затратами сил, чем здесь, в России. Надо полностью адаптироваться в другой языковой среде, что непросто, даже если ты неплохо знаешь язык страны, в которую приехал. Надо доказать свое право на присутствие в когорте ученых, формировавшейся много лет. Для этого на любых выборах, в любых конкурсах надо быть не просто лучше «аборигенов», надо быть лучше во много раз. У меня, например, период адаптации продолжался около десяти лет. И это после МФТИ, после прекрасной школы Института физических проблем, школы академиков Боровика-Романова и Капицы. Поверьте, было очень непросто, даже при учете фактора везения. Последнее мое достижение — победа в конкурсе на престижную должность профессора Университета Мюнстера. Так вот на это место претендовало 84 человека! Далеко не каждый обладатель степени PhD (аналог российской кандидатской и докторской) удостаивается такого статуса.

— Для начала надо понимать, что такой единой системы не существует. В США она одна, во Франции другая, в Германии — третья.  Кстати, французская система, построенная вокруг академии наук, похожа на российскую — по крайней мере до начала академической реформы. В Германии главное — университеты, а в них самые уважаемые лица — профессора. Профессор получает хорошую зарплату, определяемую законом и позволяющую не заботиться о куске хлеба. В обществе, в государстве есть понимание, что наука не может и не должна жить на полном хозрасчете, ее поддержка — долгосрочное вложение всего общества, далеко не всегда приносящее сиюминутную выгоду. Но при этом деньги на исследования ученый должен искать сам — в форме различных грантов, субсидий. Причем содержательной оценкой этих грантов опять же занимаются только ученые, и только они принимают окончательные решения о финансировании. Чиновники играют чисто техническую роль, помогают обеспечить условия для рецензирования заявок. Это касается такого крупного фонда, как Германское научное общество (Deutsche Forschungsgemeinschaft, или DFG), других аналогичных организаций. И в этом смысле работать в Германии комфортно. Но в любом случае 70 процентов своего времени я занимаюсь поиском средств, заполнением отчетов. Слухи о том, что где-то можно заниматься наукой, не думая о деньгах, — не более чем миф.

— Прежде всего, это институт с хорошей школой, богатыми традициями изучения магнитных явлений, и в профессиональном отношении мне здесь очень интересно. Я уже получил пропуск в здание, сейчас уточняются планы, оформляются документы на закупку оборудования. Не все, конечно, идет гладко, кое-что мне кажется странным. Есть трудности с трудоустройством иностранного гражданина, а первое оборудование, как оказалось, мы можем приобрести только осенью — при том, что отчеты о результатах должны представлять регулярно. Но это, думаю — общие издержки забюрократизированности российской жизни, они преодолимы. Я очень благодарен академику Устинову и доктору Ринкевичу за то, что они взяли на себя все сложности организационной работы, и уже теперь, еще до поступления первых денег выделено помещение под лабораторию, в нем идет ремонт. Такое начало обнадеживает.