КООРДИНАТЫ АТОМНОГО ПРОЕКТА

— Это разные варианты издания. Один, с ядерным грибом, выпущен при поддержке гранта РФФИ  в серии «Экономическая история. Документы, исследования, переводы». Одновременно РОССПЭН предложило издать книгу в международной серии «История сталинизма». И я с этим согласился. Замечу также, что деление потенциальных читателей на категории непродуктивно. А Сталин, Берия, Курчатов, Келдыш и остальные реально возглавляли атомный проект — это исторический факт.

— В такой категоричной форме — ни те и не другие. Историк вообще не вправе развешивать ярлыки и выносить непререкаемые вердикты. Я написал работу по экономической истории, не предполагающей идеологических оценок, — о стратегии и практике осуществления атомного проекта, о процессе формирования его управленческой структуры, кадровой политике и так далее. Все это безусловно можно назвать феноменом командной экономики.

— Главных составляющих несколько. Первая — нацеленность на конкретный результат. Советский атомный проект изначально носил ярко выраженный прикладной характер. Его генеральная цель состояла в создании ядерного оружия и оснащении им вооруженных сил, что с точки зрения политического руководства оправдывало любые издержки и делало возможным привлечение любых ресурсов. И стратегически цель, как показало время, была избрана единственно верная. Очень важную роль здесь играла информация, поступавшая по линии разведки, хотя идею опоры на зарубежный опыт разделяли далеко не все — в частности, академик П.Л. Капица, который считал, что задача «догнать» ушедших вперед конкурентов не имела решения. Однако И. Курчатов, Л. Берия и другие с ним не согласились, их поддержал Сталин. В итоге «освоение» зарубежной информации и ориентация на параметры уже испытанных в США, как их называли, «изделий» были признаны необходимостью.

— Это не так. С самого начала речь не шла о простом воспроизводстве зарубежных наработок — их копирование рассматривалось как отправной шаг в совершенствовании «заимствованных» технологий. Таким образом рассчитывали перейти от «догоняющей», «имитационной» модели развития ядерно-оружейного комплекса к модели, как говорят сегодня, инновационной. И в конце концов перешли. Кстати, в фашистской Германии, в отличие от распространенной точки зрения, были все шансы получить к 1945 году атомную бомбу. Несмотря на массовую эмиграцию ученых по политическим причинам, в стране оставался мощный кадровый потенциал в области ядерно-физических исследований, она располагала самой передовой в Европе производственно-технической базой. Но руководство Третьего рейха так и не разработало программу создания атомного оружия, сделав выбор в пользу ракет с дальним радиусом действия — в том числе и по причине излишней самонаде-янности немецких ученых, военных и руководителей промышленности: они не видели конкурентов в области овладения ядерной энергией, поэтому их не волновала перспектива появления атомной бомбы у противника. В этом смысле советское руководство оказалось мудрей и дальновидней.

Еще одна составляющая успеха нашего атомного проекта — уникальное сочетание жесткой управленческой вертикали, беспрецедентных возможностей административного нажима на исполнителей с созданием конкурентной среды, ускорявшей достижение целей. С одной стороны, «атомный» Спецкомитет при Совете Министров СССР (ликвидирован после смерти Сталина, в день ареста его председателя Л.П. Берии) не подчинялся никаким партийно-государственным инстанциям и мог давать поручения любым органам управления, что давало ему неограниченную власть, право на репрессии и часто порождало недовольство «снизу». С другой стороны, работа шла сразу по нескольким направлениям, и была возможность выбрать оптимальное. Официально подобная практика именовалась «паралеллизмом» и осуждалась, слово «конкуренция» вообще было исключено. Но реально в рамках атомного проекта она работала и давала результат. Например, вначале уран пробовали обогащать одновременно двумя методами: электромагнитным и газодиффузионным. И когда выяснилось, что второй гораздо продуктивней первого, комбинат, где использовался электромагнитный метод, закрыли. Но так случалось редко. Чаще исполнителям задания, избравшим «ошибочный» путь, давали возможность «реабилитироваться», доказать свои возможности, и периодически это получалось. Широко использовались элементы конкуренции и при создании ядерных боеприпасов. Так, работа над первой атомной бомбой сначала велась по двум схемам — с плутониевой и с урановой начинкой. Когда же выяснилось, что последний вариант менее эффективен, от него отказались. Соперничество различных проектов имело место и при создании термоядерного заряда.                  

Наконец, третья составляющая — кадры.

— Все это было, и я не хотел бы оказаться на месте многих из этих людей. Действительно, от работы «на бомбу» отказаться было невозможно. К администраторам и хозяйственным руководителям, включая министров, относились как к военно-обязанным, бросая их то на один, то на другой участок. Крупных ученых привлекали с помощью «разъяснительной работы», но в основном тоже без вариантов. Выпускников вузов и техникумов на «атомные» объекты распределяли без их согласия и часто целыми группами. Но было и другое. Вокруг атомного проекта до сих пор очень много мифов, не имеющих под собой никаких реальных оснований. Например, заключенных использовали только на первом этапе строительства, потом их сменили военные и вольнонаемные, а до основного производстве их не допускали никогда. Кроме того, многие специалисты, включая ставших знаменитыми, трудились в том числе за идею, чтобы избавить страну от судьбы Хиросимы и Нагасаки, не последнюю роль играла возможность профессиональной реализации. Как говорил в одном из последних интервью академик Сахаров, «интерес вызывала грандиозность проблем, возможность показать, на что ты способен, прежде всего самому себе доказать». Конечно, эта система стимулировала кнутом, но и пряником. За просчеты наказывали нещадно, но и за успехи поощряли щедро. Зарплаты, премии в закрытых «атомных» городах были гораздо выше, чем в остальном СССР, они несопоставимо лучше обеспечивались продуктами, другими товарами. Многие туда стремились совершенно сознательно. И я об этом пишу на основе документов и свидетельств участников.       

— Конечно — никакого секрета здесь нет. Прежде всего хочу отметить, что книга написана на основе открытых, широкодоступных источников — в частности, сборника документов по истории атомного проекта СССР (3 тома в 12 книгах, издан в 1998–2010 гг.). Он содержит тысячи рассекреченных документов о становлении и развитии отечественного ядерно-оружейного комплекса вплоть до 1956 г. Но самостоятельно разобраться в них и правильно интерпретировать крайне сложно. В этом отношении неоценимую помощь мне оказали сотрудники Российского федерального ядерного центра — Всероссийского научно-исследовательского института технической физики имени академика Е.И. Забабахина (он же РФЯЦ- ВНИИТФ, город Снежинск), с которым наш институт много лет дружит и поддерживает рабочие контакты. Особенно я благодарен легендарным академикам Б.В. Литвинову, Е.Н. Аврорину, бывшему главному конструктору института по ядерным боеприпасам В.А. Верниковскому, заместителю директора В.И. Никитину, увы, уже ушедшим из жизни, а также одному из ответственных редакторов издания доктору технических наук Н.П. Волошину. Без тесного многолетнего общения с ними, ценнейшей информации из первых рук, их профессиональных советов и рекомендаций книги просто не было бы. Конечно, очень помогали коллеги по нашему институту.

— И продолжаем сотрудничать. Профессор Пол Джозефсон (штат Мэн, колледж Колби) — известный в мире исследователь «атомной» темы, автор не переведенной пока у нас книги «Красный атом», первый биограф нобелевского лауреата Жореса Алферова. Он оценил книгу свежим взглядом, дал важные советы по ее адаптации для зарубежного читателя.

— Повторюсь: широкомасштабные обобщения и назидательные рекомендации — не дело историка, его дело — объективно воспроизвести события прошлого и по возможности их оценить. В советской экономической истории, особенно после Второй мировой войны, не так много проектов, которые можно назвать действительно успешными. Прежде всего это космос и ядерная программа. Так вот сегодня мейнстрим оценки такой ситуации — и на Западе, и у большей части наших исследователей — изначальная неэффективность командной, или сталинской, экономики. Мол, если что-то получалось, то исключительно в военно-промышленном комплексе, за счет обескровливания всех других отраслей и имитации зарубежных научно-технических достижений. Отчасти так оно и было. Но пафос моей книги состоит в том, чтобы на документальной основе показать: объяснить выдающиеся прорывы в науке, технике, производстве только этим нельзя. Реальность была гораздо сложней и многообразней. А общий вывод я бы сделал такой: атомный проект — это яркий пример успешного решения конкретной проблемы конкретно найденными способами. Используя преимущества и минимизировав недостатки, даже пороки командной системы управления, руководству страны удалось добиться беспрецедентных результатов. Другое дело — перенести этот опыт на все отрасли «народного хозяйства» было невозможно, и вряд ли в такой форме он применим в новых геополитических, экономических и иных реалиях. Кстати, общаясь с Полом Джозефсоном, я пришел к предварительному выводу, что при всей гигантской разнице идеологий, политических установок методы осуществления американского (Манхэттэнского) и нашего атомного проектов были очень похожими: там тоже были и административный нажим, своя система принуждения с огромными бонусами за труд и так далее. Несколько лет назад возникла идея: почему бы не сделать историческую реконструкцию со сравнительным анализом — как это происходило «у нас» и «у них»? К сожалению, осуществить ее не удалось. Причем возможно, если бы речь шла о роли «принудительного труда» в реализации советского атомного проекта — отношение к идее было бы иным, не исключая и грантовую поддержку со стороны зарубежных фондов. Но все же надеюсь, что объективное компаративное исследование опыта реализации советского и американского атомных проектов когда-нибудь будет проведено. А политики сделают из его результатов конструктивные выводы. Как минимум — не во вред всему человечеству.