ТОЛЬКО ОДИН ИЗ ТРЕХ МАМИНЫХ БРАТЬЕВ ВЕРНУЛСЯ С ФРОНТА

Великая Отечественная война началась через неделю после того, как мне исполнилось три года. Тогда мы (мама, отец, старшая сестра и я) проживали в Миассе, на Южном Урале. А в июле родилась моя младшая сестренка. Благодаря ее появлению маму освободили от ежедневной работы для фронта (шитье рукавиц и пр.), что должны были выполнять все домохозяйки. Поздними вечерами мама постоянно что-нибудь вязала, чтобы потом продать или обменять на продукты. Отец на работе находился по трое-четверо суток и только ненадолго приходил домой отоспаться. С напилочного завода (в то время единственного в нашей стране), где он трудился, постоянно отправляли продукцию самолетами с замершего зимой городского пруда на все работавшие тогда военные заводы. На фронт отца не взяли — у него была бронь. Поэтому в семье оставалась его зарплата. Из-за этих обстоятельств, наверное, по сравнению с другими нам было легче. К тому же был огород, который в основном и кормил нас.

В русской печке запекали репу и морковь (так называемые «паренки»), но частенько хлебали заваренную муку. По возможности я старалась делиться овощами с огорода со своими уличными сверстниками. А вкусным супом запахло, когда поселившиеся у нас эвакуированные муж и жена (москвичи) стали приносить с работы американскую тушенку в цилиндрических банках синего цвета и делились ею с нами.

Часто окна в доме завешивали днем одеялами — на случай воздушной тревоги. Спать зимой было холодно, так как печка-голландка в спальне топилась торфом.

За все дошкольные годы новогоднюю елку ставили дома один раз. Игрушки делали сами — склеивали раскрашенные полоски бумаги — получались «цепи», а соединенные ниткой картинки образовывали флажки. Игрушек, с которыми можно было бы играть, почти не было. Летом детвора развлекалась купанием в речке, зимой — катанием на коньках, которые привязывались к валенкам веревками, закрепляемыми палками. Любимым занятием у детворы в то время было сидеть у ворот дома и ждать, когда проедет какая-нибудь «легковушка», вскакивать и кричать, что есть сил «Ура»! За день это «счастье» могло произойти два или три раза (современным детям этого не понять).

Когда появились военнопленные, которые строили Дом культуры в старой части города, мы, ребятня, ходили смотреть на них с каким-то необъяснимым, новым чувством в наших детских сердцах.

Но вот наступил победоносный 1945 год. 1 сентября я пошла в первый класс. Портфелей тогда не было, мама сшила мне сумку из папиных брюк, которая застегивалась на пуговицу. Отец принес с работы какие-то бланки, на одной их стороне были цифры, а на другой — чистой — я училась писать буквы. Зимой на переменах грелись у печки, а на большой перемене первоклашек подкармливали — клали на парту каждому булочку и насыпали рядом столовую ложку сахара. Что греха таить — это было стимулом не просто идти, а бежать в школу… Научившись читать, стали бегать в городскую детскую библиотеку. Стульев не хватало, поэтому садились вдоль стен на корточки и читали взахлеб!

На этой войне погибли два маминых родных брата, один под Москвой, другой — под Ленинградом. А третий вернулся живым. Это Вениамин Маркович Астафьев, российский солдат, прошедший тысячи фронтовых верст, награжденный боевыми орденами и медалями. В мирной жизни он возглавил детскую спортивную школу в Миассе, был тренером по спортивной гимнастике. Фронтовик подготовил 20 мастеров спорта, более 50 кандидатов в мастера спорта, стал отличником физической культуры и народного просвещения. Я тоже занималась у своего дяди и получила второй разряд по спортивной гимнастике, что помогло в будущем выдержать испытания, выпавшие на мою долю.

Мне кажется, что дети военного времени со всеми позитивными и негативными событиями впитали чувство патриотизма, которое не дает нам безучастно относиться ко всему, что связано с войнами, где бы они не происходили.