О СТИХАХ, НО НЕ ТОЛЬКО…

Борис Рыжий: поэтика и художественный мир: сб. науч. ст. и докл. /под ред. Н.Л. Быстрова, Т.А. Арсеновой. — Москва; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2015. — 228 с.: ил.

Уже второе десятилетие имя Бориса Борисовича Рыжего (1974–2001) непременно звучит в ряду имен лучших современных русских поэтов, определяющих сегодня лицо и тенденции отечественной словесности. Во многих отношениях он заново «вписал» Свердловск-Екатеринбург, Урал в литературную географию страны, сумел пронзительно точно показать свое время, выразил чувства, мысли, настроения, свойственные, как оказалось, очень многим — и даже не только поколению людей, чья юность пришлась на 1990-е.
В декабре 2014 г. в Екатеринбурге, в Гуманитарном университете прошла конференция «Творчество Бориса Рыжего и современная русская поэзия», материалы которой легли в основу данного сборника, выпущенного под эгидой, среди прочих организаций, Института истории и археологии Уральского отделения РАН. Филологи, авторы книги, в большинстве своем — сотрудники Уральского федерального университета им. Б.Н. Ельцина и ИИА УрО РАН. Сборник включает в качестве приложений подборку редких фотографий, список литературы о Борисе Рыжем, сведения об авторах, а в основной части состоит из двух разделов: «Интертекстуальные переклички и параллели» (где обозначен круг значимых для этого поэта авторов, стилей и течений в поэзии) и «Грани поэтического мира» (об индивидуальных особенностях письма, а также о некоторых определяющих темах, образах и мотивах).
Несмотря на разнообразие предметов изучения и авторских подходов, практически все статьи в обеих частях роднит стремление рассматривать ту или иную узкую тему непременно в контексте всего творческого пути, а также реальной жизни Рыжего. Это, видимо, объясняется и неослабевающим интересом к его личности, и многочисленными публикациями биографии поэта и воспоминаний о нем. Так, в безусловной связи с этапами жизни и судьбы Л. Быков сравнивает творческие парадигмы Б. Рыжего и С. Гандлевского, Н. Быстров проводит параллели с путем И. Бродского, К. Комаров — с В. Маяковским и т.д. Во второй части сборника превалирует исследование вариаций темы и идеи смерти в наследии поэта (работы О. Дозморова, Н. Непомнящих, Ю. и М. Казариных, частично и другие) — это также объяснимо действительным фактом его самовольного ухода из жизни в 26 лет.В то же время такое внимание к «жизненной подоплеке» сообщает исследованиям черты междисциплинарности. Выводы и наблюдения, попутно совершаемые авторами, затрагивают все более широкий круг дисциплин — сферы философии, психологии, семиотики и т.д.
…нарисуй меня, как только выйду
от тебя, дружок, красивым и плечистым,
но исчезнувшим из виду… —
в одном из ранних стихотворений поэт воистину предвидел не только взгляд post factum на себя «вообще», но, как оказалось, и судьбу филологических штудий. Научный инструментарий, а еще более того подлинный интерес, сочувствие поэту помогают исследователям анализировать и обобщать, выявлять тонкие и сложные конструкции взаимосвязей, влияний, генезиса идей и поэтики Б. Рыжего. Но одновременно с этим (не истинное в последней инстанции, но хотя бы целостное) понимание личности и судьбы, а также собственно поэзии как «послания миру» неизменно ускользает, именно исчезает из виду. Что, впрочем, открывает путь для новых взглядов, мнений и исследований.

Е. ИЗВАРИНА