«В ПЕРСПЕКТИВЕ ВСЕ БОЛЕЕ СУЖАЮЩИХСЯ ВОЗМОЖНОСТЕЙ…»

 

«Абсолютистская модель модернизации в известном смысле поощряла такой тип развития капитализма, который базировался не на его собственных воспроизводственных возможностях, а на фискальной эксплуатации всего общества. В результате в пореформенной России формировался хорошо знакомый по современным странам «третьего мира» феномен «двойной экономики». Сохранявшийся с петровской эпохи культурный раскол российского общества довершал картину углублявшегося кризиса, делая программы буржуазных партий малопонятными и чуждыми народной массе. Февраль 1917 г. в этом смысле можно считать абортивной буржуазной революцией. В этой связи дальнейшее развитие революции, имевшее своим закрепившимся итогом захват власти большевиками в октябре 1917 г., может быть осмыслено уже в перспективе все более сужающихся возможностей выхода из состояния общественного распада». (К.И. Зубков. Модернизирующаяся империя и истоки Русской революции 1917 г.»).

«На начало ХХ в. пришлась первая волна информационной революции (газеты, в том числе малая пресса, почтовые открытки, плакаты, реклама, фотография, кинематограф). Средства массовой коммуникации могли трансформировать толпы в массы или публики. […] …массовая культура, находившаяся под влиянием «двойного кодирования» — рычагов масс-медиа и запросов большинства, — выдвигала «человека-массу», для которого «ничего не обязательно», который не способен на созидание, для которого «единственная доктрина» — насилие. Массовая культура продемонстрировала наличие значительных людских скоплений, послужила средством тиражирования однотипного и единообразного, воспроизводства самих подверженных манипуляции масс». (В.В. Устюгова. «Массовая развлекательная культура накануне «восстания масс» (Пермь начала XX в.)». 

«…К октябрю 1917 г. стороны пришли не только без единой концепции однородного социалистического правительства, но и с таким грузом разногласий, что преодолеть их в условиях социального взрыва и крушения послефевральских институтов государственной власти если и было возможно, то, скорее всего, лишь на основе признания революционно-октябрьского пути развития, которому в большей мере соответствовал «просоветский» вариант однородной социалистической власти левых меньшевиков и эсеров, чем «антисоветский» — меньшевистско-эсеровского центра.» (В.М. Кружинов, З.Н. Сокова. «Альтернативные формы политической власти осенью 1917 г.: региональный аспект»). 

«Поскольку попытка Корнилова восстановить порядок провалилась, я скажу тебе, что предвижу, как снова перетасуются карты. Керенский уже полностью в руках Cоветов. Советы сейчас фактически обладают полной властью, и большевики будут все более наглеть и попытаются свергнуть правительство, а затем наступит анархия, с 70 тыс. вооруженных рабочих. И с большевиками, среди которых преступники всех мастей».

«Тем временем новости из разных городов самые тревожные. 26 генералов и офицеров убиты в Выборге. Одна англичанка наблюдала за этим. Несчастный офицер, брошенный в реку [с моста], пробыл там не менее часа, а затем солдаты забили его палками. Один генерал настоял на том, чтобы [ему дали] самостоятельно спрыгнуть с моста. За этим последовала расправа над офицерами в Двинске. Князь Вяземский был убит своими крестьянами, ему сначала выкололи глаза, и его мучения продолжались несколько часов. Его супруга находилась в доме и видела все это». (Я.А. Голубинов. «Все кончено!»: из дневника и писем Альберта Стопфорда о положении в Петрограде, июль — сентябрь 1917 г.»).

 

«В большевистском штабе, — вспоминал позднее член Уралобкома РСДРП(б) В.А. Воробьев, — шли горячие споры. Одни не верили в возможность поражения революции и настаивали на самой активной политике, другие допускали возможность победы Керенского, но сдаваться ему без боя не хотели. Были и такие, которые предлагали, не выжидая даже хода событий, сложить оружие, считая, что петроградцы слишком зарвались вперед, что массы еще недостаточно созрели для осознания пролетарской революции и активной борьбы за нее […] Екатеринбург оказался на несколько дней отрезанным от внешнего мира и местные большевики не располагали достоверной информацией о положении в Петрограде, особый вес здесь приобрели сторонники умеренной тактики […] В ситуации глубокого социального раскола и межпартийной вражды поиски властных комбинаций, предпринятые большевиками и их оппонентами, носили импульсивный характер, усугублялись отсутствием единой концепции многопартийной социалистической власти, сталкивались с противодействием противников компромисса, влиянием агрессивно настроенной части рабочего класса и разлагающейся армии. Это во многом предопределило ожесточенный характер российского политического процесса, придав ему перерастающие в гражданскую войну формы». (В.М. Кружинов, З.Н. Сокова. Альтернативные формы политической власти осенью 1917 г.: региональный аспект»).

«20 Окт[ября]. Пятн[ица]. Сегодня назначалось выступление большевиков, но слыхал, что оно перенесено на 25 число.  Вчера получил 1 ф[унт] сахара и 1 ф[унт] сушеных овощей от интендантства за деньги со взносом 5 р[ублей] авансом. Отправил жене поздр[авительное] письмо ко 26 Окт[ября —] день ее рожд[ения]».

«25 Окт[ября]. Среда. Вчера вечером я не мог попасть на 7час[овое] веч[ернее] дежурство, т[ак] к[ак] Николаевский мост был разведен, а через Дворцовый меня не пропустили, ожидали выступление большевиков, толпы народа на улицах. Я заходил к Фомичеву и дал знать по телеф[ону] на дежурство о невозможности попасть на службу; говорил с ген[ералом] Орловым, кот[орый] уже был на дежурстве и собирался оставаться ночевать; просил меня придти сегодня на ночное. В Гл[авном] Упр[авлении] Военно-Уч[ебных] Заведений едва дождался телефона, т[ак] к[ак] писаря все время переговаривались. Фомичев был очень растерян и на службу свою частную не пошел».

«27 Окт[ября]. Пятн[ица]. Большевики победили, временное правительство из них. Почта и телеграф заняты вооруженными матросами из Кронштадта. Вчера я кончил ночное дежурство, был всего один, больше никто не пришел. Получил постоянное удостоверение на право прожития в Петрограде и его окрестностях и беспрепятственного входа в Почтово-Телеграфные учреждения…». (М.И. Вебер, Н.В. Суржикова. «Особенного ничего не было»: Петроград 1917 года в дневнике военного цензора В.В. Суханина»).

 

«В ноябре 1917 г. среди них [ученых – Е.И. ] уже проявилась тенденция раскола. К сотрудничеству были готовы математики, представители естественных и технических наук. Однако гуманитарии были категорически против взаимодействия с новой властью. Власть предпринимала меры по усилению контроля за высшим образованием и наукой. Требование ученых улучшить их материальное положение трактовалось властью как контрреволюция. В обществе господствовала идея завоевать науку для пролетариата. […] Под руководством М.Н. Покровского в 1918 г. создается Социалистическая академия общественных наук. В октябре 1918 г. были отменены степени и звания ученых. Тяжесть Гражданской войны разделили и ученые. Преследование властей, аресты, конфискация имущества, холод, реквизиции, «уплотнение жилищ», бессмысленные расправы с близкими. Академия наук потеряла из-за смертей и эмиграции научных сотрудников более половины состава, но в то же время она ежегодно пополнялась и новыми членами. В 1922 г. власти выслали из страны наиболее независимую и активную часть ученых (в основном представителей гуманитарных наук). Уже в 1918 г. начинается беспрецедентный рост числа научных учреждений. Только в 1918–1919 гг. было создано 33 института». (В.С. Балакин. «Власть, общество и советская наука: трудный путь от диктата к диалогу (1917–1991 гг.).

 

«…Если рассматривать революцию в России в процессуальном измерении — от стремления решить вопрос о власти до попыток установить в стране новые общественно-экономические отношения, то, начавшись в 1905 г., она с большими трудностями, но целенаправленно двигалась вперед, решая сначала буржуазно-демократические, а затем социалистические задачи, и была прервана в конце столетия контрреволюцией. […] Чтобы продолжить мирное реформирование российского социума и не допустить возрождения революционного сценария насильственного решения проблем, сегодня как никогда необходима конструктивная контрреволюция, способная разумно регулировать общественно-политические и социально-экономические процессы, целенаправленно формировать институты демократического развития, полностью обеспечивать общество всеми видами социальной поддержки. Иными словами, конструктивная контрреволюция должна представлять собой конвергенцию лучших свойств капитализма с позитивными моментами социализма. Огромное значение для прогрессивного движения России и недопущения насильственных методов политической борьбы имеет и отказ от историко-политической конфронтации».  (А.В. Сперанский. «Русский путь к единению: от революции к контрреволюции»).