МОНИТОРИНГ ОТ ПРОШЛОГО К БУДУЩЕМУ

— В первую очередь это территория большого пограничья: здесь встречаются Европа и Азия, леса и степи, проходят важные магистральные и миграционные пути. Во все исторические периоды Пермский край был многонациональным регионом, поэтому здесь большой фронт работы для тех, кто изучает народы, взаимодействие между ними, формы существования этнических общностей и расположенных вдали от метрополий этнокультурных островов. Кроме того, регион отличается конфессиональным многообразием. Православная традиция здесь представлена в двух вариантах: старообрядческом и официальной церкви. Давние традиции имеет в Прикамье ислам. Сохранились и традиционные верования — например, у пермских удмуртов и марийцев.

— Во-первых, у него есть «прививка» добрососедства и опыт взаимодействия между народами. Во-вторых, из-за сурового климата и ландшафта пермяк отличается высоким уровнем адаптации к природной среде. И третье — это, наверное, наличие у него особой предприимчивости, доставшейся в наследство от горнозаводских времен. Хотя нарисовать портрет среднего пермяка, конечно, сложно, потому что все мы очень разные и по-своему интересные.

— Действительно, многие населенные пункты Урала ведут свою историю с момента появления на их месте завода и заводского поселка. И если говорить о традиционной культуре их жителей, она тесно связана с горнозаводским производством и вобрала в себя черты, присущие как городу, так и селу. Завод был не только центром поселения, но стержнем всей культурной традиции. Специфика заключается и в том, что заводские кадры зачастую формировались за счет приезжих, поэтому здесь мы можем встретить, например, выходцев из Калуги или Тулы, которые сохранили черты, в целом не характерные для старожильческого населения Урала. Это одни из главных особенностей, хотя, конечно, каждый случай индивидуален.

Горнозаводская культура, несмотря на смену реалий, проявляет завидную устойчивость. Есть пример бывшего Аннинского медеплавильного завода, который был закрыт больше двухсот лет назад, но жители одноименного села по сей день считают себя заводскими. Там сохранился заводской ландшафт, типичный для всего Урала: пруд, плотина и множество небольших микрорайонов, каждый имеет свое название. И когда едешь по старозаводским местам, видишь, что в оформлении жилых домов много обработанного металла, и это тоже культурная специфика.

— Несомненно, это наследие необходимо сохранять и использовать, это наша история и часть локальной идентичности, и в современном обществе есть понимание важности этого процесса. Можно перечислить множество примеров, когда наследие, казалось бы, даже навсегда утраченное, включалось в современную жизнь, в развитие локальных сообществ и рекреаций. Село Кын в Пермском крае использует заводское прошлое для брендирования себя как туристической точки. Есть пример города Дедюхина, ушедшего в 1952 году под Камское море. Самого города уже нет, но остались следы прошлого, с ним связанного: фотографии, публикации и целые книги. И сегодня весь этот материал послужил основой для фестиваля «Горный город».

— Наибольший прорыв возможен, когда работаешь командой из специалистов разных направлений. Это позволяет пристально, через несколько «объективов», рассмотреть явление и дать ему за счет этого более детальную характеристику. Например, сказки у нас представлены не только традиционно как фольклорные тексты, но и как диалектные. Для этого были привлечены специалисты-диалектологи. Этномузыковеды проаннотировали и проанализировали музыкальные тексты, которые в сказках тоже есть.

Такое глубинное описание — современная тенденция в этнологии, оно позволяет решать не только этнографические, но более объемные, междисциплинарные задачи. Например, анализируя народный костюм, можно увидеть динамику культуры в целом: как она развивается, что на нее влияет, почему она сохраняется или, наоборот, утрачивается. В одежде проявляется и взаимодействие между народами. Кроме самого костюма есть лексика, с ним связанная, а любой экскурс в язык в свою очередь дает ключ к пониманию мировоззрения того или иного сообщества людей.

— Например, русские пришли на территорию южного Прикамья и встретили там тюркское население, в первую очередь татар и башкир, с абсолютно другой комплектностью костюма и другим пониманием цвета. И когда сравниваешь предметы одежды — видишь, как русские начинают заимствовать у татар яркие краски. Аналогичный анализ, уже на уровне языка костюма, можно провести в отношении взаимодействия русских и коми-пермяков. Коми-пермяцкий язык сохранил часть оригинальных базовых терминов, но сильное влияние русской терминологии свидетельствует о том, что коми-пермяки активно воспринимали русский костюм, адаптируя заимствования к своему хозяйственному укладу и представлениям о красоте.

Подчеркну, что мы ставим задачу не просто описать костюм, а прежде всего выявить через него закономерности на уровне культуры в целом. Хотя простая фиксация таких объектов культурного наследия также важна, потому что традиционный костюм — явление уходящее. Сегодня для некоторых территорий мы последние исследователи, заставшие людей, которые носили и изготавливали национальную одежду. Теперь традиция прервана: практически все ходят в городской одежде, не шьют ее сами, не выращивают лен.

— Во-первых, зафиксировать. Во-вторых, изучить. А дальше надо решать в каждом случае отдельно, потому что ситуация везде разная. Где-то явления традиционной культуры существуют вполне благополучно, например, в татарском селе Аракаево Свердловской области. Там продолжает использоваться народный костюм, работают мастера, которые шьют эту одежду, и им надо лишь помочь, чтобы все это развивалось. А где-то подобные вещи почти исчезли и нужны проекты по их реактуализации и популяризации. Это, например, набойка по ткани, коми-пермяцкие сарафаны, флейты — пэляны. Сегодня к этому наследию часто обращаются модельеры, художники и музыканты, создавая на этой основе современные креативные вещи.

Подходов к актуализации явлений традиционной культуры очень много, и общество само и по-разному проявляет интерес к этой теме. Например, 30 лет назад национальная кухня в принципе не была в центре внимания, а сегодня есть множество ресторанов и гастрономических фестивалей на основе кухни разных народов. Повара вновь обращаются к старым технологиям, в частности, используют бездрожжевую закваску или черемуховую муку. Три десятилетия назад я, наверное, не спрогнозировал бы такой интерес к народной кухне.

Очень важно, что обращение общества к своему наследию развивается в том числе на основе исследований ученых. К нам постоянно обращаются за консультациями, уточняя, например, насколько пермские посикунчики (это такие особые мясные пирожки) именно пермские и являются ли пистики (полевой хвощ, из которого готовят разные блюда) местным продуктом. Этнология — это вообще наука, которая крепко связана с реальной жизнью народа, поэтому в широком общественном контексте более востребована, чем многие другие научные знания. Все интересуются своим наследием, своими традициями. Костюм, жилище, праздники — темы, которые последние 100 лет не сходят с орбиты общественного интереса.

— Генетически Урал связан с очень многими территориями России. Например, интерес к Татарстану объясняется тем, что в Пермском крае есть несколько деревень, основанных выходцами из Казанской губернии. И наша первая экспедиция в республику была как раз в точки этого исхода. Мы сопоставляли две традиции, два варианта языка — материнский и переселенческий, между которыми двести лет и тысячи километров. Расширения экспедиционной географии требуют и другие наши темы, такие как этнография российских немцев и цыган. Даже для понимания локальности самого Урала необходим сравнительный материал, поэтому мы активно работаем в Поволжье и Сибири.

Кстати, в рамках тематического года наш коллектив по заказу Министерства культуры РФ и Государственного российского дома народного творчества имени В.Д. Поленова (Москва) провел экспедиции по изучению объектов нематериального наследия в шести регионах. Самой удаленной точкой была Калининградская область. Эта территория сложная, переселенческая — там нет такой, как на Урале, укорененности старожильческого населения со сложившимися традициями. Это позволяет увидеть, как спустя 75 или больше лет ведет себя культура и язык, как сохраняются исторические предания, в том числе о переселении, как проходила адаптация к новым хозяйственным и культурным реалиям. Мы работали там и с белорусами, и с литовцами, и с русскими, выходцами из разных территорий — Новгородской области, Поволжья и так далее.

— По этому поводу мы активно взаимодействуем с органами власти и общественными институтами, и с этническими группами, населяющими Пермский край. Мы даем прогнозы по развитию родных языков и рекомендуем определенные меры по их сохранению, делаем предложения по развитию музейного дела на отдельных территориях. С нашим участием обсуждается включение в систему образования этнокультурного компонента.

— Языковой вопрос стоял и стоит по-прежнему очень остро, хотя для большинства уральских регионов, не являющихся национальными республиками, он не столь критичен. Акцент здесь смещен на сохранение в этнических группах потребности и мотивации в изучении родных языков. Если говорить о коми-пермяцком языке, то на нем усилено книгоиздание, в том числе детской литературы, выстроено взаимодействие с родителями. В предложенной нами региональной концепции по развитию этнокультурного образования предполагается использование разных подходов к изучению языка: обучение ему как неродному, углубленное изучение по классическим стандартам и общее знакомство с языком. Применение той или иной модели зависит от ситуации в конкретной местности. В целом хочу сказать, что этничность — тонкое и уязвимое явление, требующее взвешенной позиции и осторожности.

— Мы не можем спрогнозировать, что вот здесь в такое-то время произойдет то-то. Мы можем увидеть лишь тенденции к возникновению конфликтной ситуации. Если на дороге нет светофора, то возможно ДТП, но когда оно случится и при каких обстоятельствах, никто предугадать не может. Анализируя современную этническую и миграционную ситуацию, мы смотрим на их динамику, на взаимодействие разных групп, исходя из этого, предполагаем вероятность развития конфликта и ищем набор мер, необходимых для его предупреждения. С коллегами по сети этнологического мониторинга у нас ежегодно проводятся семинары, где мы обсуждаем данные и делимся наработками. Результаты этой работы сегодня очень востребованы, в том числе органами власти для принятия конкретных управленческих решений.