Память о войне

В феврале 1941 года мне исполнилось 10 лет. Мы (я, мама, папа и бабушка) жили в Киеве. Мама — служащая, заочно училась на 5-м курсе мединститута, папа — военнослужащий. В июне отец должен был выехать со своей воинской командой на летние сборы в Западную Украину и поэтому вывез меня, маму и бабушку на летний отдых в деревню на берегу Днепра недалеко от Киева.

Для меня, городского мальчика, жизнь в деревне была замечательным приключением. Одним из любимых занятий было бегать по утрам на берег Днепра и выбрасывать из рыбацких лодок в воду мелких рыбешек, которых рыбаки держали в качестве будущих насадок для рыбалки. Именно этим делом я занимался утром 22 июня 1941 года (очень уж жалко мне было маленьких пескарей и красноперок, ожидавших на дне лодок в теплой водичке конца в зубах у щуки или большого окуня), когда на берег прибежала бабушка, крича: «Боря, о Боже, началась война!». На следующий день мы на попутном грузовике выехали в Киев.

В моей памяти в первые дни жизнь в городе отличалась от мирного времени только ежедневными ночными бомбежками немецкой авиации, сопровождавшимися диким воем сирен и призывами из всех громкоговорителей бежать в бомбоубежища или подвалы домов. Но для нас, глупых мальчишек, гораздо интереснее было подниматься вместе со взрослыми на крыши домов, чтобы сбрасывать вниз «зажигалки» (первые дни немцы бомбили жилые кварталы только «зажигалками»). До сих пор не понимаю, почему взрослые не прогоняли нас с крыш.

Через несколько дней вернулся с командой отец, его часть укомплектовывалась живой силой и техникой для отправки на фронт. У нас были дальние родственники в Свердловске, и папа решил отправить нас в эвакуацию, видимо, понимал, что Киев скоро сдадут немцам. Он посадил меня, маму и бабушку в теплушку товарного поезда, везущего в Свердловск работников и какое-то оборудование одного из киевских заводов. Больше я папу не видел — он погиб на фронте поздней осенью 1941 года.