Демидовская премия

— На момент окончания школы я, как и многие сверстники, мечтал стать летчиком, и такой шанс у меня был. Нам, выпускникам свердловской школы № 65, предложили поступать в летные училища и пройти вступительные испытания. Но мне сразу было отказано из-за близорукости. Я подал документы на металлургический факультет Уральского политехнического института (ныне УрФУ), тогда это было очень престижно, да и стипендия там была самая высокая. Меня интересовала специальность «трубопрокатное производство», поскольку мой отец, проработавший два года бухгалтером на Первоуральском новотрубном заводе, приводил меня к себе на работу и я получил некоторое представление о профессии трубопрокатчика. Экзамены в институт я сдал успешно, почти все на «отлично», но зачислили меня в «доменщики». Как потом выяснилось, сильных и слабых студентов равномерно распределяли по группам. Я мог бы позже перевестись в группу прокатчиков, но передумал, потому что у меня уже появились друзья, и никогда об этом не жалел. Нам преподавали замечательные ученые-металлурги: профессора Олег Алексеевич Есин, Борис Иванович Китаев, Владимир Константинович Грузинов, читал лекции и тогдашний директор Института химии и металлургии УФАН СССР профессор Владимир Владимирович Михайлов. УПИ я окончил с красным дипломом, и меня распределили в Институт металлургии УФАН СССР, в недавно созданную лабораторию исследования сырья и процессов его подготовки, которую возглавлял профессор Виктор Яковлевич Миллер, мой первый научный руководитель, о котором я всегда вспоминаю с большой теплотой. Правда, трудовые будни начались для меня не с научных экспериментов, а с работы на стройке. Тогда у нас не было подходящих помещений для полноценных научных исследований, и меня вместе с другими молодыми сотрудниками направили пристраивать к институтскому корпусу двухэтажное здание лаборатории. Узнав об этом, заведующий кафедрой УПИ, которую я окончил, возмутился и предложил мне поехать на Чусовской металлургический завод, с директором которого договорился о моем трудоустройстве — главным доменщиком в техническом отделе. Мне даже пообещали трехкомнатную квартиру! Но из Института металлургии меня не отпустили, поскольку как молодой специалист я должен был отработать там три года. Так я остался в науке, и, конечно, это был самый правильный выбор. А Чусовской металлургический завод и Институт металлургии в будущем стали партнерами, у нас есть совместный патент на способ переработки ванадийсодержащих шлаков.

30 ноября в пресс-центре ТАСС-Урал (Екатеринбург) в формате онлайн состоялась пресс-конференция, на которой объявлены имена лауреатов общенациональной неправительственной научной Демидовской премии 2020 года. Напомним, что это одна из самых престижных негосударственных научных наград России.

Имена четверых новых лауреатов объявил председатель Попечительского совета Научного Демидовского фонда академик Геннадий Месяц. Нынче ими стали: за выдающийся вклад в развитие математики — академик Виктор Садовничий (Москва); за выдающийся вклад в создание физико-химических основ металлургических процессов — академик Леопольд Леонтьев (Екатеринбург — Москва); за выдающийся вклад в изучение истории международных отношений и дипломатии — академик Анатолий Торкунов (Москва); за выдающийся вклад в развитие новых технологий — доктор экономических наук Дмитрий Пумпянский (Екатеринбург).

 Героев дня представили их коллеги, подключились к конференции и трое лауреатов. О Викторе Садовничем —

ученом рассказал экс-президент РАН, ныне советник, демидовский лауреат 2010 года академик Юрий Осипов. Как ректора МГУ, лидера высшей школы России Виктора Антоновича знает вся страна и не только. Но он еще и глава одной из ведущих отечественных научных школ, автор фундаментальных трудов в области математики, механики, информатики, важных прикладных результатов. Юрий Сергеевич подчеркнул, что именно при ректоре Садовничем потенциал Московского университета укрепился десятками членов РАН, и МГУ с Академией стали по-настоящему «сообщающимися сосудами». В ответном слове Виктор Антонович, поблагодарив Демидовский комитет за награду, выразил уверенность, что связь этих сосудов всегда будет неразрывной.

— Время перед распадом СССР и сразу после него было действительно тяжелейшее. Одна цифра: когда 2 апреля 1990 года меня избрали председателем Свердловского облисполкома, областной бюджет составлял 19 миллиардов рублей (для справки: сейчас — 290, а тогда нужно было минимум 190). Денег не хватало ни на что. Полки магазинов были пусты, учителя, врачи по полгода не получали зарплату, не платили пенсии, люди выходили на улицы, были готовы переворачивать автобусы и сбрасывать с рельсов трамваи. Помню, я был у Горбачева, и он отдал нам последние государственные запасы — пять миллионов банок консервов: чуть больше населения Свердловской области в то время, то есть по банке на человека. Ситуация была катастрофическая во всех смыслах: в начале девяностых исчезли десятки тысяч предприятий, экономисты пишут, что в результате такого способа «реформирования» экономики мы потеряли в 2,5 раза больше, чем за всю Великую Отечественную войну. Хотя Советский Союз, мощнейшее государство с огромным потенциалом, по результатам нужно было сохранить — помешали волюнтаристские решения известных руководителей. Конечно, бедствовали и наши ученые, многие уехали за границу. Исчезли почти все моральные и материальные стимулы для работы: не стало самой престижной Ленинской премии, исчезла молодежная премия Ленинского комсомола. Поэтому, когда в 1992 году ко мне пришел сопредседатель Международного Демидовского фонда академик Геннадий Андреевич Месяц, возглавлявший в то время Уральское отделение РАН, с идеей возродить у нас на Урале научную Демидовскую премию, ставшую в свое время прообразом Нобелевской, я сразу согласился. Я помню, как тяжело было пробивать постановление правительства Свердловской области, обеспечивающее дальнейшую судьбу Демидовской премии и Научного Демидовского фонда. Деньги на одну награду было решено изыскивать из областных средств, финансирование остальных взяли на себя наши промышленники. В 1993 году были вручены первые четыре премии, и дело пошло. Позже уже как губернатор я подписал специальный указ — гарант финансирования этого важного начинания. Потом ученые мне говорили, что некоторых лауреатов эти деньги буквально спасли: ведь сто тысяч рублей, которыми тогда награждали, в России были сравнимы со ста тысячами долларов.

— В юности заниматься физикой я не собирался. Я хотел стать художником, а потом архитектором, ходил в художественную школу при Дворце пионеров в Ереване. Там нашу семью застала война — незадолго до ее начала моего отца, инженера-теплотехника, командировали из Ростова-на-Дону, где я родился, в столицу Армении строить каучуковый завод. Тогда в городе было много эвакуированных, и нашими соседями оказались, как потом выяснилось, известный ленинградский художник-иллюстратор Леонид Генч с женой. Ему показали мои рисунки, и он решил со мной позаниматься. На одном из уроков он попросил свою жену почитать вслух «Ревизора», а мне предложил изобразить, не без его помощи, сначала городничего, а на следующих занятиях и других персонажей. «Вот кончится война, опять начнут издавать книги, и выйдет «Ревизор» с иллюстрациями мальчика Юры Оганесяна», — говорил мой великий учитель. Окончив 4 класса, я собрался поступать в художественное училище-десятилетку, но отец, выпускник Новочеркасского политехнического института, мне запретил: «Вот получишь, как все, общее среднее образование, а потом выбирай, что хочешь». Помню, это было для меня настоящей трагедией.

— Очень хорошо, тем более, что формально наука о народах, которой я занимаюсь, по-прежнему значится среди «вспомогательных» исторических дисциплин, что несправедливо. У Демидовской премии три важных для меня особенности. Первая — это награда с блестящей историей, и оказаться в одном ряду с такими фигурами, как Иакинф Бичурин, — большая честь. Вторая особенность премии — та, что она негосударственная и является признанием заслуг не со стороны власти, у которой для этого бывают свои соображения, а со стороны уважаемых коллег, научной общественности. И, наконец, третья особенность — это награда уральская, а Урал — моя родина. Поэтому мне втройне приятно и почетно получать общероссийскую премию в Екатеринбурге, который я с детства привык называть Свердловском.

— Мне запомнилась самая первая моя награда — премия Ленинского комсомола 1977 года, тогда у меня взяли интервью, которое вошло в книжку. Присуждение последующих премий, в том числе самого высокого уровня, не сопровождалось подобным вниманием. И вот сейчас я снова даю интервью. Демидовская премия для меня очень ценна. Во-первых, престиж награды определяется списком тех, кто ее удостоен, а среди лауреатов как XIX века, так и новейшего времени множество ярких имен. Есть ученые, которые работали и работают в той же области знания, что и я: это академики Евгений Фролович Мищенко, Николай Николаевич Красовский, Виктор Павлович Маслов. Во-вторых, я отношусь с большим уважением к тем, кто входит в экспертные комиссии по присуждению Демидовской премии, с некоторыми мне довелось работать, и для меня очень важно, что эти люди так высоко оценили мои усилия, мои труды.

Наш первый вопрос лауреату был традиционным:

— Эта награда ценна тем, что решение о ее присуждении выносят исключительно представители научного сообщества. Получить ее — большая честь, поскольку оказываешься в компании научных корифеев XIX века, таких, как Менделеев и Пирогов, и достойнейших лауреатов возрожденной Демидовской премии, среди которых всемирно известные биохимики А.А. Баев, А.С. Спирин и другие.

В свое время у меня уже был контакт с демидовским комитетом: в 2009 году я предложил присудить эту престижную награду Алексею Оловникову — биологу-теоретику, несправедливо обойденному нобелевским комитетом. В мои аспирантские годы он был моим первым дипломником. В начале 1970-х годов Оловников выдвинул гипотезу об укорочении хромосом при удвоении клеток и о защите концов хромосом теломеразой, объясняющую механизмы старения организма. Статья с изложением гипотезы была опубликована в международном «Журнале теоретической биологии» в 1973 году и стимулировала экспериментальные исследования в этой области. Американские ученые Элизабет Блэкберн, Кэрол Грайдер и Джек Шостак, впоследствии обнаружившие в клетках предсказанную Оловниковым теломеразу и изучившие ее активность по защите теломер, в 2009 году стали лауреатами Нобелевской премии по медицине и физиологии за открытие механизмов старения. Вклад в это открытие российского ученого был проигнорирован. Демидовский комитет эту несправедливость исправил.

14 ноября в Москве в зале президиума РАН прошла пресс-конференция, где были представлены лауреаты общенациональной неправительственной научной Демидовской премии 2017 года, имена которых объявил председатель попечительского совета Научного Демидовского фонда академик Г.А. Месяц. Ими стали:

академик Владимир Евгеньевич  Фортов (Москва) — за выдающийся вклад в изучение физики экстремальных состояний;

академик Владимир Петрович Скулачев (Москва) — за выдающийся вклад в основание и развитие биоэнергетики;

академик Геннадий Алексеевич Романенко (Москва) — за выдающийся вклад в организацию аграрных наук России.

 Пресс-конференцию вел известный писатель и научный журналист В.С. Губарев, хорошо знакомый с каждым из троих лауреатов и представивший их с неформальной стороны. Затем уважаемые ученые коротко рассказали о своих работах и ответили на вопросы журналистов. Исполнительный директор Научного Демидовского фонда академик В.Н. Чарушин напомнил, что в будущем феврале в Екатеринбурге состоится юбилейная, 25-я церемония вручения награды, учрежденной членом знаменитой семьи уральских промышленников и меценатов в XIX веке и после долгого перерыва возрожденной усилиями уральских ученых, властей и предпринимателей.